Комплексное использование углеводородного сырья. Международное экономическое сотрудничество в освоении углеводородных ресурсов каспия курбанов ягмур нурмурадович Углеводород как основа международного сотрудничества российской федерации

Государственное автономное профессиональное образовательное учреждение Республики Башкортостан

"Бирский медико-фармацевтический колледж"

Индивидуальный проект по химии на тему:

"Экономические аспекты международного сотрудничества по использованию углеводородного сырья"

Выполнил студент 109 фарм ком А гр:

Алексеев В.Е.

Проверила преподаватель химии:

Зимина Л.Н.

1. Использование углеводородного сырья.

3. Роль углеводородного сырья в экономике .

4. Список литературы.

1. Использование углеводородного сырья.

В химической промышленности для получения разнообразных химикатов создает условия достижения большой народнохозяйственной экономии как по капиталовложениям, так и в результате снижения себестоимости готовой продукции.

Для производства полиэтилена и полипролилена, искусственных волокон, фенола, этилового спирта и ацетона, аммиака и карбамида, метанола и формальдегида открыло широкие возможности для комплексной химизации народного хозяйства, значительного повышения эффективности общественного производства.

Благодаря использованию нефтехимического углеводородного сырья  создается неограниченная сырьевая база, значительно сокращается расход сырья, уменьшаются затраты труда. Подсчеты показывают, что при замене пищевого сырья нефтехимическим производительность труда в народном хозяйстве возрастает в 30 - 70 раз. Использование в качестве сырья нефти и газа позволило широко распространенные многостадийные процессы, связанные с применением неорганических веществ, заменить прямыми синтезами, осуществляемыми по значительно упрощенным схемам производства и способствующими сокращению количества отходов.

Повышение эффективности  может быть достигнуто за счет улучшения его качества, JSL также-путем применения высокоактивных катализаторов.

Учитывая высокую эффективность использования нефтехимического углеводородного сырья  , майский (1958 г.) Пленум ЦК КПСС в своих решениях об ускорении развития химической промышленности особо подчеркнул необходимость совершенствования сырьевой базы путем широкого вовлечения в химическую переработку газов нефтепереработки, попутных газов нефтедобычи и природного газа. Было отмечено, что страна имеет необходимые ресурсы нефтяных и природных газов, продуктов переработки нефти и коксохимии.

Таким образом, при использовании легкого углеводородного сырья  - природного и нефтяного попутного газов - для производства моторных топлив лучшими экономическими показателями обладают сжиженный пропан-бутан, получаемый при переработке газа традиционными методами, и сжатый природный газ.

Использования углеводородного сырья  в химической промышленности экономическая эффективность применения нефтяного газа в народном хозяйстве еще более высокая.

С учетом дополнительной прибыли от использования углеводородного сырья  в химической промышленности экономическая эффективность от применения нефтяного газа в народном хозяйстве еще более высокая.

Как видно из приведенных данных, использование углеводородного сырья  для химической переработки характеризуется высокой эффективностью в отношении капитальных затрат и себестоимости химической продукции.

Особое место в мировом энергосырьевом балансе занимает использование углеводородного сырья  для нефтехимического производства.

Практика развития нефтехимической промышленности свидетельствует о значительном разграничении сфер использования углеводородного сырья  между основными потребителями. В каждом отдельном случае применяется тот или иной вид сырья в зависимости от экономической целесообразности и необходимости.

2. История начала широкого использования углеводородного сырья.

В плане 1966 - 1970 гг. большое внимание уделено использованию углеводородного сырья  и развитию на этой базе процессов органического синтеза. Резко возрастет производство ароматических углеводородов, получаемых процессом каталитического ри-форминга: бензола, пара - и ортоксилола. Будет выработано необходимое количество высококачественного сырья для получения активных саж.

К концу 60 - х годов государственная собственность в сфере использования углеводородного сырья  стала расширяться преимущественно за счет нового капитального строительства.

Нефтеперерабатывающая отрасль является важнейшим звеном нефтяного комплекса России, определяющим эффективностьиспользования углеводородного сырья  , обеспечивающим потребность страны в моторных топливах, смазочных маслах и других нефтепродуктах, без которых невозможно функционирование государственной инфраструктуры, и гарантирующим экономическую и стратегическую безопасность государства. Жизнедеятельность экономических регионов и всех субъектов Российской Федерации практически полностью зависит от нормального обеспечения их моторными топливами и другими нефтепродуктами.

В настоящем параграфе будут рассмотрены лишь синтетические реакции, представляющие пути использования относительно распространенного углеводородного сырья  для получения важнейших кислородсодержащих соединений. Еще раньше началось и более активно расширялось участие алжирского государства в сфере использования углеводородного сырья: в его переработке и особенно в распределении жидкого и газообразного топлива внутри страны. После начала разработки нефтегазовых ресурсов они очень быстро заняли основное место в энергопотреблении Алжира, со временем свели на нет применение твердого топлива, а также заметно потеснили гидроэнергетические ресурсы.

Развитие химической промышленности в Азербайджане, как указывалось выше, базируется на использовании углеводородного сырья: жидких пропан-бутановых фракций, получаемых из природных газов и газов переработки нефти, а также низкооктановых бензиновых, лигроиновых и керосиновых фракций, нефти.

Быстрому росту объема производства, техническому совершенствованию отрасли в последнее время чрезвычайно опособет-вовалоиспользование углеводородного сырья  на основе природных гаев и нефти.

Однако наблюдается все большее понимание необходимости замены невосполнимых источников энергии на возобновляемые ииспользование ценного углеводородного сырья  (нефти, газа) для получения продуктов газо - и нефтехимии.

В Западно-Сибирском территориально-производственном комплексе важным звеном станут крупные энергоемкие химические производства, базирующиеся на использовании углеводородного сырья  Сибири. Это производства химических волокон, синтетических смол и пластмасс, метанола, создаваемые в составе Томского и Тюменского химических узлов.

При выборе технологической схемы конверсии учитывают также возможность организации автотермического процесса в целом и полноту использования углеводородного сырья.

Разумеется, значительное увеличение объемов производства полимерных материалов и синтетических продуктов питания потребует соответствующего роста использования природного углеводородного сырья.

Процесс образования тиофенов из тиоэфиров протекает при более низкой температуре (ниже 500 С), чем в большинстве случаев использования углеводородного сырья  (540 - 580 С), что позволяет вести реакцию в аппаратуре, изготовленной из обычных материалов . Однако необходимо отметить, что, несмотря на это, нефтеперерабатывающая отрасль является важнейшим звеном нефтяного комплекса, определяющим эффективность использования углеводородного сырья  , обеспечивающим потребность страны в моторных топливах, смазочных маслах и других нефтепродуктах, без которых невозможно функционирование государственной инфраструктуры, и гарантирующим экономическую и стратегическую безопасность государства. Жизнедеятельность экономических регионов и всех субъектов Федерации практически полностью зависит от нормального обеспечения их моторными топливами и другими нефтепродуктами.

В качестве побочных продуктов при этом способе получения ацетилена образуется ряд так называемых высших ацетиленов, это главным образом, диацетилен, винилацетилен и метилацетилен. При этом количество диацетилена оказывается в 1 5 - 2 раза большим, чем количество винилацетилена и мети л ацетилен а вместе взятых.

План развития народного хозяйства в СССР предусматривает значительное увеличение производства ацетилена в ближайшие годы, главным образом за счет применения методов, основанных на использовании углеводородного сырья  . В качестве побочных продуктов при этом способе получения ацетилена образуется ряд так называемых высших ацетиленов, это главным образом, диацетилен, винилацетилен и метилацетилен. При этом количество диацетилена оказывается в 1 5 - 2 раза большим, чем количество винил ацетилена и метилацетилена вместе взятых. Новая западносибирская база нефтегазовой промышленности все в большей мере воплощает в себе проектную схему сбора и подготовки нефти, попутного газа, газовего конденсата и использования углеводородного сырья  . Предусмотрены сбор и переработка всего попутного газа.

Значительная энергоемкость производства карбидного ацетилена и связанная с этим высокая стоимость вызвали разработку и последующее развитие в 50 - х годах новых методов производства ацетилена с использованием углеводородного сырья  .

Величина потерь не является критерием экономической эффективности процессов добычи, сбора, подготовки и хранения, если нет технологических возможностей для предотвращения этих потерь и экономических результатов использования теряемого углеводородного сырья  .

3. Роль углеводородного сырья в экономике.

Одними из важных задач, стоящих в настоящее время перед нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленностью являются повышение эффективности использования нефти, обеспечение дальнейшего углубления ее переработки, увеличение долииспользования утяжеленного углеводородного сырья  . В связи с этим возрастает потребность в получении надежных данных о теплофизиче-ских свойствах тяжелых углеводородов и нефтепродуктов. Один из путей расчета свойств основан на применении критических параметров индивидуальных веществ. Однако данные о критических параметрах ограничены, а зачастую и не могут быть получены экспериментально из-за термической диссоциации.

Перевод производства метанола и технического водорода на твердое топливо как источник сырья и энергии более чем в 10 раз расширяет сырьевую и энергетическую базу этого производства по сравнению сиспользованием природного углеводородного сырья  . Такой переход обеспечивает стабильность будущего развития производства СЖТ и СПГ.

Экономические лаборатории при Башкирском научно-исследовательском институте по переработке нефти начали публикации результатов исследований в 1961 - 1962 гг. В тематике экономистов этого института стоят важнейшие проблемы развития отрасли, ресурсов и использования углеводородного сырья  , а также технико-экономические обоснования эффективности новых путей технического прогресса.

Комплексное изучение как процесса одновременного получения волокнистого углеродного вещества и водорода, так и получения олефинсодержащего газа с последующей утилизацией образующегося на катализаторе углеродного вещества, направленное на установление общих закономерностей процесса, поиск оптимальных условий их проведения, а также разработка технологии, основанной на использовании недефицитного углеводородного сырья  , являются актуальной и практически важной проблемой.

В нефтегазодобывающей промышленности загрязнение водных объектов и почвогрунтов происходит в результате аварий при транспортировке нефти и нефтепродуктов, нарушении обваловок шламовых амбаров при строительстве скважин, паводках и подтоплении территории буровой в период интенсивного снеготаяния, при несоблюдении правил хранения нефти и горюче-смазочных материалов (ГСМ) в резервуарах (утечки) и нерачительном использовании углеводородного сырья  . По этим причинам происходит неконтролируемое поступление нефти и нефтепродуктов в объекты природной среды .

Около 1 / 3 всех докладов конференции было посвящено вопросам использования природных ресурсов и эффективности размещения промышленности Башкирии. Вместе с достигнутыми в этой области успехами были отмечены наиболее существенные недостатки в использовании углеводородного сырья  для химической и нефтехимической промышленности, недостаточное развитие общемашиностроительных и инструментальных производств, недостаточное использование лесохимического сырья и отставание в развитии соответствующих производств. В решении вопросов размещения и планирования развития промышленности особо подчеркивалось значение сложившихся промышленных комплексов, которые охватывают около 9 / 10 всего промышленного производства республики.

Думается, что успехи нефтехимии приведут к изменению методики экономической оценки эффективности нефте - и газодобывающей промышленности. Это связывается с положением, когда уровень развития этих отраслей определяется главным образом размерами валовой добычи нефти и газа, причем из оценки выпадают многие качественные показатели, играющие важнейшую роль при использовании углеводородного сырья  в последующих процессах переработки. В частности , сказанное относится к крупным потерям легких углеводородов в процессе добычи и транспорта нефти и газа.

Развитие сырьевой и топливно-энергетической базы химической промышленности направлено на обеспечение прироста продукции в соответствии с поставленными задачами. Для этого предполагается наращивать производство углеводородного сырья и нефтехимических полупродуктов за счет углубления переработки нефти, широкого использования газового конденсата, комплексного использования ценных углеводородов, природного и попутного нефтяного газа, вовлечения в производство ненефтяных видов сырья: окиси и двуокиси углерода, метанола, продуктов переработки угля, сланцев, повышения эффективности использования углеводородного сырья  путем применения высокоселективных и ресурсосберегающих технологических процессов. В производстве минеральных удобрений сырьевая база будет расширена за счет внедрения более эффективных технологий обогащения калийных и обедненных фосфатных руд, использования при получении серной кислоты вторичного сырья - серосодержащих газов предприятий цветной металлургии и нефтеперерабатывающей промышленности.

Осуществление под повышенным давлением паровой кон -: версии смесей углеводородов, содержащих высшие алканы и особенно алке ны, иногда сопровождается выделением свободного углерода, которое осложняет ведение лроцесса. В других случаях это выпадение твердой фазы лимитирует температуру предварительного нагрева углеводородов при автотермических методах их онверсии, а также термоокислительного пиролиза до ацетилена, что снижает экономичность указанных процессов. Поэтому при использовании углеводородного сырья сложного состава  целесообразно предварительно превратить высшие углеводороды в метан.

В целом ряде случаев внутри одного предприятия не представляется возможным осуществить рациональную организацию производственного процесса с учетом тех преимуществ, которые обеспечиваются территориально локализованным сочетанием производств. Предприятия по своим масштабам и темпам развития за определенный отрезок времени не всегда могут осуществить строительство всего комплекса производств, которые целесообразно разместить в территориальной в территориальной близости. Это решается особенно сложно в связи с внедрением крупнотоннажных установок, где приходится сталкиваться с объективными трудностями, которые связаны прежде всего с большими объемами инвестиций по всему циклу сопряженных стадий, как это имеет место, например, при использовании углеводородного сырья  .

Материальный баланс пиролиза зависит от состава сырья и режима процесса. Так, при пиролизе этана, пропана и их смесей получается 10 - 15 мас. При гидролизе газообразных олеф - ов выход смолы возрастает; так при пиролизе пропилена образуете:; до 40 ыас. При использовании углеводородного сырья  С - С3 исходн. смолы возрастает в следующем порядке: этап - пропан - пропилен - этилен. Жидкое сырье дает выход смол порядка 20 - 50 % и выше.

     

4. Список литературы.

1. "Большая энциклопедия нефти и газа"

В настоящее время Арктика рассматривается многими государствами как стратегический регион в связи с колоссальными запасами углеводородных ресурсов и усилением роли факторов и условий, лежащих в основе политической и энергетической безопасности ведущих индустриально развитых стран мира.

Промышленное освоение Арктики предполагает интенсивную эксплуатацию углеводородных ресурсов, развитие транспорта, добычу биологических ресурсов. Особая уязвимость суровой арктической природы обусловливает необходимость международной кооперации, изучения и решения проблем максимального сохранения естественной среды обитания, разработки и реализации рациональной многопродуктовой экологосбалансированной модели устойчивого природопользования.

Современное состояние окружающей среды в Арктике

Экосистема Арктики в высшей степени чувствительна к антропогенному воздействию и очень медленно восстанавливается после неразумного вмешательства. Интерес к экологическим проблемам Арктики высок. Здесь открываются уникальные перспективы освоения энергетических ресурсов, несмотря на то, что Арктика характеризуется суровым климатом - с экстремальными колебаниями освещенности и температуры, коротким летом, снежной и ледовой зимой, обширными территориями вечной мерзлоты. Часть арктической флоры и фауны приспособилась к таким условиям, однако эта адаптация в ряде случаев сделала их более чувствительными к деятельности человека.

Климатические и гидрологические особенности акватории Северного Ледовитого океана - глубина, скорость и направление течений, температура, соленость, стратификация вод, речной сток и общий водный баланс - способствуют существенному разбавлению загрязненных стоков и интенсивному осаждению вредных веществ, надолго сохраняющихся в морских экосистемах. Кроме того, загрязняющие вещества из Западной Европы приносят в Арктику атмосферные массы и течение Гольфстрим.

Исследования показали, что Арктика может оказать сильное влияние на потепление климата. Сибирские торфяные болота, образовавшиеся около 11 тыс. лет назад, после окончания ледникового периода, все время выделяют метан, который удерживается вечной мерзлотой или откладывается в ней в виде метангидратов (в твердой льдообразной форме), а при таянии попадает в атмосферу. Совместные исследования Томского и Оксфордского университетов показали, что в последние годы эмиссия метана ускорилась. Конечно, полное высвобождение связанного метана может занять сотни лет, однако парниковый эффект от него в 21 раз больше, чем от углекислоты. Таким образом, метан из сибирских болот окажет на потепление такое же влияние, как 10-25% того количества углекислоты, которое сегодня выбрасывает в атмосферу вся мировая энергетика.

Одним из последствий изменения климата Западной Арктики может стать увеличение числа айсбергов, которых сегодня в Баренцевом море практически нет. Это означает, что при освоении месторождений углеводородов на российском арктическом шельфе придется создавать специальную систему слежения за ними.

Исследования, проведенные в последние годы, показывают, что площади ледников постоянно сокращаются в связи с глобальным потеплением. По данным специалистов Метеорологического управления Великобритании, площадь ледяного покрова Северного Ледовитого океана уменьшилась с 1950-х годов до настоящего времени на 20%, а средняя толщина льда в зимний период сократилась с 1970 г. на 40%. По мнению ученых, «ледяная шапка» на Северном полюсе может исчезнуть уже через 80 лет . По данным американских исследователей, нынешние темпы исчезновения ледников составляют 8% за 10 лет. Если эта тенденция сохранится, то уже летом 2060 г. льда в Арктике может не остаться вовсе.

Возможное повышение средней температуры воздуха на 3-4С к 2050 г. приведет к сокращению площади вечной мерзлоты на 12-15%. В России южная ее граница сместится к северо-востоку на 150-200 км. Глубина летнего протаивания возрастет на 20-30%. Это может вызвать многочисленные деформации сооружений - нефте- и газопроводов, гидроэлектростанций, городов и поселков, автомобильных и железных дорог, аэродромов и портов. В целом это скажется на долговечности зданий - к 2015 г. срок их эксплуатации без ремонта сократится вдвое. По имеющимся оценкам, более четверти жилых пятиэтажных зданий, построенных в 1950-1970-х годах в Якутске, Воркуте и Тикси, могут стать непригодными к эксплуатации уже в ближайшие 10-20 лет. Позднее их доля (например, в Воркуте) вырастет до 80% .

Экологическое загрязнение российской Арктики началось еще в 1970-х годах, со времени освоения Северного морского пути, когда порты стали служить базой освоения региона. Негативное влияние на экологию оказали испытания ядерного оружия на архипелаге Новая Земля, сибирские химические комбинаты, деятельность Северного флота ВМФ России, ледокольного флота Мурманского морского пароходства.

В отличие, например, от Канады, где природные ресурсы северных регионов изначально осваивались вахтовым методом, СССР принял стратегию заселения ресурсных районов на постоянной основе. Помимо выжженных пятен вокруг городов и комбинатов, российский арктический сектор сильно пострадал от загрязнения мусором, образовавшимся в результате работы научных и геологических миссий и военных объектов. В условиях низких температур местная природа не в состоянии его переработать даже за сотни лет.

В этом отношении особенно пострадали Баренцево и Карское моря, на дне которых находятся огромные «запасы» токсичных и радиоактивных отходов. Их утилизация представляет собой проблему, решение которой может растянуться на многие годы.

Пореформенный период экономики России серьезно повлиял на инфраструктурный потенциал арктических регионов. Арктической зоне совершенно необходима модернизация на основе новейших технологий. Продолжающаяся интенсивная эксплуатация инфраструктуры приарктических регионов без какой-либо модернизации привела к дальнейшему ухудшению экологической ситуации. Многие острова и порты превращены в масштабные свалки мусора и отходов хозяйственной деятельности. Для решения этой задачи требуется скоординированная общегосударственная программа, в рамках которой государство и частный бизнес объединят свои усилия в форме государственно-частного партнерства.

Сегодня в арктическом регионе производится продукция, обеспечивающая около 11% национального дохода России (при доле проживающего здесь населения в 1%) и составляющая до 22% объема общероссийского экспорта. В регионе создана многопрофильная производственная и социальная инфраструктура преимущественно сырьевых отраслей экономики, а также военно-промышленного и транспортного (Северный морской путь - СМП) комплексов.

Большинство видов профильной продукции Севера безальтернативно с точки зрения возможного производства в других регионах страны или закупки по импорту. Фактически ни одна отрасль экономики и социальной сферы России не может функционировать без топливно-энергетических и других ресурсов, добываемых и производимых в северных регионах. В то же время освоение месторождений Арктики ставит множество проблем и требует значительных инвестиций. Кроме того, требуются новые технологии добычи и транспортировки, гарантирующие сохранение окружающей среды Заполярья.

В российской зоне Арктике выделяют 27 районов (11 - на суше, 16 - в морях и прибрежной зоне), получивших наименование «импактных». Четыре главных очага напряженности - это Мурманская область (10% суммарного выброса загрязняющих веществ), Норильский регион (более 30%), районы освоения нефтяных и газовых месторождений Западной Сибири (более 30%) и Архангельская область (высокая степень загрязнения специфическими веществами).

В указанных регионах негативные экологические процессы уже привели к сильнейшей трансформации естественного геохимического фона, загрязнению атмосферы, деградации растительного покрова, почвы и грунтов, внедрению вредных веществ в цепи питания, повышенной заболеваемости населения .

Крайне острой для арктической зоны является проблема утилизации промышленных отходов, которые в огромном количестве скапливаются вокруг промышленных предприятий. Так, только ОАО «Апатит» ежегодно складирует около 30 млн т отходов. Всего же в хранилищах этого предприятия скопилось около 400 млн т отходов .

Значительные риски таит в себе и предстоящее освоение арктического шельфа, располагающего колоссальным энергетическим потенциалом (см. табл. 1 ).

Таблица 1. Экологические риски, связанные с добычей углеводородных ресурсов на шельфе Арктики

Вид деятельности/Экологический риск	Возможные последствия
Бурение скважин	Выброс загрязняющих веществ в атмосферу и морскую среду, сброс пластовых вод
Аварийные разливы нефти	Залповые выбросы жидких и газообразных углеводородов из скважины в процессе бурения
Сжигание нефтяного попутного газа (НПГ)	Образование на морской поверхности тонких неустойчивых пленок вокруг платформ
Выбросы парниковых газов	Изменение климата посредством выброса большого количества таких парниковых газов, как СО2 и СН4, а также NOx
Выбросы nmVOCv (летучие органические углероды неметанового ряда) в результате испарения сырой нефти при ее хранении или перегрузке на терминалы	Повышение концентрации озона в приземном слое может нанести вред здоровью людей, растительности, строениям
Длительная эксплуатация месторождений	Существенное повышение уровня сейсмологической опасности региона в связи с проседанием пород на огромных территориях
Танкерная транспортировка углеводородов	Разливы при выполнении погрузочно-разгрузочных работ и бункеровочных операций, при аварийных ситуациях
Транспортировка по трубопроводной системе	Разливы из-за аварийных ситуаций
Аварийность на морских платформах	Экологическая катастрофа, связанная с человеческими жертвами, загрязнением морской акватории, уничтожением морской и прибрежной флоры и фауны

Даже незначительная утечка добываемых углеводородов, особенно на шельфе, большую часть года покрытого льдами значительной толщины, приведет к непоправимому экологическому ущербу, а также потребует колоссальных штрафных выплат. Так, в 1989 г. на Аляске крушение танкера «Exxon Valdez», заполненного нефтью, привело к одной из крупнейших в истории экологических катастроф на море. В результате разлива произошло резкое уменьшение популяций рыб, в том числе горбуши, а на восстановление некоторых ареалов чувствительной природы Арктики потребуется не менее тридцати лет. Суд обязал компанию «Exxon» выплатить компенсацию в размере 4,5 млрд долл .

Отличительной особенностью аварий на морских объектах является скоротечность развития аварийных процессов, связанных с выбросом углеводородов и их горением в условиях плотного размещения оборудования.

В мировой истории освоения континентального шельфа (в том числе и в северных морях) зафиксирован ряд аварий с катастрофическими последствиями, которые возникли вследствие недостаточного внимания к мерам по выявлению и смягчению угроз безопасности.

Ниже приведены наиболее крупные аварии, произошедшие на буровых судах и платформах различного типа (полупогружных, погружных, передвижных, стационарных) за период 1979-2005 гг. (см. табл. 2 ).

Таблица 2. Наиболее крупные аварии на морских буровых судах и платформах в 1979-2005 гг.

Дата и место	Вид аварии	Краткое описание аварии и основные причины	Число пострадавших, ущерб
25.11.1979 Желтое море	Затопление платформы	Во время буксировки в открытом море буровая платформа попала в шторм (10 баллов), в результате затопления насосного помещения перевернулась и затонула	Погибло 72 чел., ущерб - стоимость платформы
02.10.1980 Красное море	Неконтролируемый выброс нефти	Во время бурения на платформе «Ron Tappmayer» произошел неконтролируемый нефтяной выброс с последующим взрывом. Выброс в море нефти (~150 тыс. т) и мешков с сыпучими реагентами	Погибло 19 чел., экологический ущерб - до 800 тыс. долл.
15.02.1982 Побережье Канады	Затопление платформы	В штормовых условиях опрокинулась и затонула самоподъемная плавучая буровая установка (СПБУ) «Ocean Ranger». Причины - недостатки конструкции, неподготовленность и неправильные действия экипажа, недостаточное количество спасательных средств	Погибло 84 чел., ущерб - стоимость платформы
27.03.1983 Северное море	Разрушение платформы, пожар, взрыв	В штормовых условиях произошло разрушение опор платформы «Alexander Kielland» с последующим взрывом и пожаром. Причина гибели персонала - повреждение спасательных средств	Погибло 123 чел., ущерб - стоимость платформы
25.10.1983 Китайское море	Затопление платформы	Во время прохождения тропического тайфуна буровое судно «Glomar Java Sea» сорвало с якорей и перевернуло, вследствие чего оно затонуло	Погиб 81 чел., ущерб - стоимость платформы
06.07.1988 Северное море	Взрыв, пожар, разрушение платформы	При эксплуатации газового месторождения на производственной палубе платформы «Piper Alpha» произошел ряд взрывов, возник пожар, в результате платформа разрушилась	Погибло 164 чел., ущерб - стоимость платформы
15.03.2001 Атлантический океан, побережье Бразилии	Взрыв, разрушение платформы	В результате серии мощных взрывов произошло повреждение одного из понтонов основания нефтедобывающей платформы компании «Petrobras». Платформа затонула. В океан попало 125 тыс. т нефти	Погибло 10 чел.
27.07.2005 Индийский океан	Столкновение с судном, пожар и разрушение платформы	Прибойная волна ударила в стоявшее рядом с платформой вспомогательное судно, в результате чего оно врезалось в конструкцию платформы	Погибло 49 чел.
22.04.2010 Мексиканский залив	Взрыв и пожар на платформе	Управляемая компанией «British Petroleum» платформа «Deepwater Horizon» затонула у побережья штата Луизиана. Масштабная экологическая катастрофа, ущерб штатам Луизиана, Алабама, Миссисипи	Ущерб - около 40 млрд долл.

Очевидно, что возникновение подобных инцидентов в арктической зоне может привести к непоправимым последствиям в силу удаленности мест проведения работ и чувствительности экосистемы региона.

Правовые основы международного сотрудничества в Арктике

Фото: www.ufz.de
Крушение танкера «Exxon Valdez»
на Аляске в 1989 г.

Арктику необходимо исследовать как важную составляющую глобальной климатической системы, связанную с другими ее элементами - переносами тепла, влаги, соли и воды за счет циркуляции атмосферы и океана. Многие проблемы Арктики имеют циркумполярный характер, и в их решении большую роль должна играть международная кооперация. Это направление сотрудничества начало интенсивно развиваться с начала 1990-х годов.

В 1989 г. Финляндия, Канада, Дания (Гренландия), Исландия, Норвегия, Швеция, СССР и США начали совместную работу по охране окружающей среды в этом регионе. В июне 1991 г. в г. Рованиеми (Финляндия) состоялась встреча министров окружающей среды восьми стран, на которой была подписана Декларация по охране окружающей среды в Арктике (Rovaniemi Declaration) и одобрена Стратегия охраны окружающей среды в Арктике (Arctic Environment Prevention Strategy, AEPS). Основная цель Стратегии - выявление, ограничение и, в конечном счете, запрещение загрязнения региона.

Международные организации, участвующие в арктической политике, весьма многочисленны и разнородны по своим функциям, полномочиям и характеру деятельности. Наиболее влиятельны четыре организации - Арктический совет (АС), Совет Баренцева/Евроарктического региона (СБЕР), Европейский Союз и НАТО .

Арктический совет (Arctic Council) был создан в сентябре 1996 г. в Оттаве (Канада). Главное его внимание сосредоточено на охране окружающей среды Арктики, обеспечении устойчивого развития как средства улучшения экономического, социального и культурного благосостояния народов Севера. Совет собирается на министерском уровне ежегодно.

По мнению экспертов, формат международных организаций создает для России серьезные возможности в плане развития кооперации в Арктике: от экологии до взаимодействия в поисково-спасательных операциях. Единственным исключением можно считать НАТО, чье внимание формально сосредоточено на экологических последствиях глобального потепления климата и человеческой деятельности в Арктике, риске возникновения экологических и техногенных катастроф. Наряду с этим, очевидно, что один из важнейших приоритетов присутствия НАТО в Арктике - борьба за энергоресурсы в глобальном масштабе.

Наиболее благоприятные перспективы для сотрудничества связаны с Арктическим советом. Для России в качестве международного института полезен также СБЕР, который способствует улучшению многостороннего сотрудничества и развитию российской арктической зоны.

Формы международной кооперации в сфере обеспечения природоохранной безопасности

Фото: 3.bp.blogspot.com
Трансграничные учения «Баренц Рескью», 2011

Одним из примеров практического международного сотрудничества в арктической зоне можно назвать трансграничные учения «Баренц Рескью», которые проводятся раз в два года по инициативе СБЕР поочередно в каждом из четырех государств Баренцева региона.

Первые учения состоялись в 2001 г. в Швеции. Тогда силы четырех стран отрабатывали навыки устранения аварии на атомной станции. В 2005 и 2007 гг. учения прошли поочередно в Норвегии и в Финляндии. В 2009 г. за три дня учений, проводившихся на этот раз в Мурманской области, спасатели отработали пять различных сценариев, в том числе действия в условиях радиоактивного заражения окружающей среды и разлива нефтепродуктов. В сентябре 2011 г. крупномасштабные международные учения спасательных служб «Баренц Рескью» вновь состоялись на территории Швеции с участием более 2000 спасателей.

Еще одним примером международного сотрудничества в области охраны окружающей среды и безопасности в Арктике является создание Центра навигационных исследований в г. Варде (Норвегия), где уже имеется Центр мониторинга судоходства по Северной Норвегии. Центр мониторинга судоходства береговой администрации отвечает за отслеживание и проводку морских судов у побережья Северной Норвегии. Он играет ключевую роль в российско-норвежском сотрудничестве по вопросам безопасности мореплавания и разработки сценариев борьбы с нефтяными разливами. Между двумя странами заключено соглашение о формировании совместной информационной системы управления движением судов «Barents VTMIS».

В 2000-х годах в Мурманской области вела свою деятельность рабочая группа по гуманитарным аспектам проблем радиоэкологической безопасности, утилизации атомных подводных лодок, обращения с радиоактивными отходами и отработавшим ядерным топливом. Данная группа была создана на основе опыта работы по контракту, который был заключен между Шведским международным проектом по ядерной безопасности (SIP, сегодня Шведский инспекторат по ядерной безопасности - SKI-ICP), правительством Мурманской области и федеральным государственным унитарным предприятием «СевРАО» по проекту поддержки Программы связей с общественностью по проблемам губы Андреева.

В рамках данного проекта были проведены несколько совместных акций - съемка фильмов о проблемах реабилитации объекта «СевРАО» в губе Андреева, социологическое исследование с последующей разработкой программы работы с общественностью по этой проблематике, семинары.

Важным шагом в повышении уровня экологической безопасности в Арктике стало создание информационного центра на атомном ледоколе «Ленин» в Мурманске. Центр получает информацию обо всех радиационных объектах на территории Мурманской области и занимается распространением сведений о радиационной обстановке в регионе. Создавался центр с участием голландских специалистов. В 2006 г. Евросоюз выделил на создание центра 1 млн 300 тыс. евро.

Одним из инструментов международного сотрудничества в Арктике, направленным на повышение уровня экологической безопасности, может стать эффективная система управления морским природопользованием. В настоящее время формирование такой системы рассматривается в качестве важнейшей предпосылки успешного развития любой страны, имеющей береговую линию.

Шельфовые моря, будучи природными образованиями, организованы системно. Если говорить о хозяйственной деятельности, осуществляемой в их пределах, то отдельные отрасли (транспорт, рыболовство, нефтегазодобыча и др.) сейчас не образуют единую системную общность. Их совокупность (набор связей и взаимоотношений) пока не имеет такого характера взаимодействия, которое было бы направлено на получение интегрального фокусированного полезного результата. Другими словами, комплексность морской хозяйственной деятельности в Арктике - это еще не результат, а лишь процесс в освоении морских пространств и ресурсов. Не случайно существуют понятия рыбохозяйственного комплекса, судоремонтного комплекса, нефтегазового комплекса и т.д.

Методология комплексного управления требует разработки единой стратегии и программы действий для всех отраслей (природопользователей). Экологические принципы выступают при этом основным критерием оценки такой деятельности.

Концепция комплексного управления морским природопользованием, отличающая его от обычной управленческой деятельности, основана на управлении всего и вся, кто или что имеет отношение к данной морской экосистеме и к прибрежной зоне. При этом интегральное морское природопользование должно предусматривать каналы обратной связи и механизмы опережающего воздействия для предотвращения негативного воздействия на окружающую среду с целью наиболее эффективного обеспечения деятельности различных природопользователей в Арктике. Наиболее полно идеи рационального комплексного природопользования нашли свое отражение в трудах академика Г. Матишова .

Ниже представлена принципиальная схема комплексного интегрированного управления природопользованием (см. рис. 1 ).

Рисунок 1. Принципиальная схема комплексного интегрированного управления природопользованием

Комплексное управление подразумевает воздействие не на процессы, происходящие в природе, а на человеческую деятельность, которая должна быть организована таким образом, чтобы находиться в гармонии с природой.

* * *

Важно понимать, что планируемое расширение поиска и добычи углеводородного сырья, усиление военного присутствия в Арктике повлекут за собой усиление давления на арктические экосистемы. При отсутствии эффективных механизмов борьбы за экологическую чистоту это может еще больше обострить экологические проблемы, особенно на континентальном шельфе Баренцева, Печорского и Карского морей. Серьезность экологических проблем требует от государства повышения должного внимания к их решению.

Успешное решение задачи комплексного природопользования позволит на долгие годы сохранить хрупкую экосистему Арктики, которая призвана стать гарантом энергетической безопасности для человечества на многие десятилетия.

Очевидно, что решение данного вопроса невозможно без эффективной международной кооперации и всемерной консолидации политических и экономических ресурсов.

Справочная информация

В настоящее время действует ряд международно-правовых документов, касающихся добычи нефти и газа в море, в том числе:

• международная Конвенция о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения моря нефтью (1969 г.);
• международная Конвенция о создании Международного фонда для компенсации ущерба от загрязнения нефтью (1971 г.);
• Протоколы об изменении международной конвенции о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения моря нефтью 1969 г. и об изменении международной конвенции о создании Международного фонда для компенсации ущерба от загрязнения нефтью 1971 г. (1992 г.);
• Лондонская конвенция по предотвращению загрязнения моря сбросами отходов и других материалов (1972 г.);
• Международная конвенция по предотвращению загрязнения моря с судов MAРПОЛ 73/78;
• Конвенция о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью в результате разведки и разработки минеральных ресурсов морского дна (1976 г.);
• Конвенция ООН по морскому праву (1982 г.);
• Международная конвенция по обеспечению готовности на случай загрязнения нефтью, борьбе с ним и сотрудничеству (1990 г.).

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

240 руб. | 75 грн. | 3,75 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Автореферат - 240 руб., доставка 1-3 часа, с 10-19 (Московское время), кроме воскресенья

Курбанов Ягмур Нурмурадович. Международное экономическое сотрудничество в освоении углеводородных ресурсов Каспия: Дис. ... канд. экон. наук: 08.00.14 Москва, 2006 161 с. РГБ ОД, 61:06-8/3453

Введение

ГЛАВА 1. Углеводородные ресурсы каспия и их влияние на мировой рынок нефти и газа 10

1.1. Прикаспийские энергоносители на современном этапе развития глобализованного энергетического рынка 10

1.2. Формы и методы международного экономического взаимодействия на Каспии 31

ГЛАВА 2. Экономический анализ позиций государств и транснациональных корпораций в освоении углеводородных ресурсов каспия 41

2.1. Распределение ресурсной и затратной базы освоения углеводородных ресурсов Каспия 41

2.2. Анализ использования различных экспортных маршрутов в прибрежных странах Каспия 62

2.3. Анализ организационно-экономических и финансовых инструментов, применяемых в регионе 70

2.4. Роль и место транснациональных нефтегазовых корпораций в регионе 81

ГЛАВА 3. Развитие геоэкономических стратегий государств и транснациональных корпораций при освоении углеводородных ресурсов каспия 91

3.1. Разработка и применение геоэкономических стратегий при сооружении экспортных маршрутов Прикаспийского региона 91

3.2. Пути совершенствования конкурентных стратегий России

и российских компаний на Каспии 111

Заключение 129

Список использованной литературы 142

Приложения 152

Введение к работе

Актуальность исследования. Создание новых суверенных государств на постсоветском пространстве прикаспийского региона явилось основной причиной перераспределения природных богатств Каспия и споров относительно национальных границ и истинной принадлежности различных сегментов углеводородных месторождений.

Выявились новые тенденции к формированию экономических национальных и групповых стратегических интересов. Среди этих групп естественно выделить прикаспийские страны (Россия, Азербайджан, Иран, Казахстан и Туркменистан) и нерегиональные такие как страны Европейского Союза, США, Япония, Китай и Индию . Присутствие на Каспии интересов производителей и потребителей углеводородных ресурсов и растущая роль энергетики в прогрессе и развитии государств, создает основу для конструктивного сотрудничества.

В этих условиях Россия (как правопреемница Советского Союза), в определенное время вложившая в развитие региона и нефтегазового комплекса, большие материальные, финансовые и интеллектуальные ресурсы, рискует остаться в одиночестве против «сильных игроков» мирового нефтегазового рынка. России нужны эффективные геоэкономические наступательные и оборонительные стратегии, рекомендации приоритетного инвестирования нефтегазодобывающих и транспортных проектов. Нужны перспективные партнеры и эффективные проекты. Этому посвящено данное диссертационное исследование, что придает ему достаточную актуальность и значимость.

Степень разработанности темы исследования. В настоящее время существует достаточно научных трудов (как отечественных, так и зарубежных), в которых изучается и оценивается роль и потенциал углеводородных ресурсов региона на мировом рынке. Однако большинство из этих работ, не раскрывают полноту таких проблем, как международное сотрудничество

в вопросах безопасности освоения, хранения и транспортировки углеводородных ресурсов, избежания напряженности, конфликтов.

Из всех материалов, что нам удалось проанализировать, отметим следующие. В работе А. А. Конопляника и А. В. Лобжанидзе «Каспийская нефть на Евразийском перекрестке: анализ и перспективы» дано представление о содержании и эволюции энергетической стратегии России в регионе. Отмечено, что наиболее успешные страны смогут предложить устойчивые объемы поставок с наименьшими издержками добычи и транспортировки углеводородных ресурсов.

В автореферате диссертационной работе Д. В. Букина «Значение Каспийского региона в мировом энергетическом балансе» , широко описаны интересы таких ключевых игроков, как США, ЕС и Япония. Среди широкого спектра интересов представленных в работе наиболее основными являются усиление собственных конкурентных позиций через активное участие в освоение углеводородных ресурсов и развитие многовекторных поставок на Каспии.

Изучение ряда вопросов, таких как военно-политических, социально-экономических и культурных, представлены например, в издании В. В. Журкина «Европа и Россия: проблемы южного направления» и Л.С. Рубан «Каспий - море проблем» .

Проблемы охраны окружающей среды обсуждаются в книге группы авторов под руководством Н.Н. Наринского «Южный фланг СНГ. Центральная Азия-Каспий-Кавказ: возможности и вызовы для России» , а также в издании А. Грешневикова «Каспий в сетях браконьеров» . В первой из них изучаются проблемы экологии в качестве инструмента сдерживания активного и динамичного освоения нефтегазовых ресурсов в регионе. Во второй рассматриваются проблемы сохранения ценнейших и редких видов животного мира на Каспии.

Об экспортных возможностях каспийских морских и транспортных узлов имеются достаточно публикаций, из которых, на наш взгляд, следует

выделить работу «Припортовые нефтяные терминалы. Российская Федерация и ближнее зарубежье» под редакцией Т. Л. Канделаки в издательстве «ИнфоТЭК-Консалт», в которой отмечены текущие возможности и перспективы развития инфраструктуры портов на Каспии.

Среди работ раскрывающих новые стратегические приемы и правила на внешнеэкономической арене следует отметить труды известного российского исследователя Э. Г. Кочетова, такие как «Глобалистика как геоэкономика, как реальность, как мироздания» и «Геоэкономика: освоение мирового экономического пространства» .

Среди зарубежных материалов следует отметить работу Amirahmadi
Hooshang «The Caspian region at a crossroad: Challenges of a new frontier of
energy» , в которой рассматриваются проблемы этнорелигиозного ха
рактера, имеющие отношение к современной террористической деятельно
сти, во многом препятствующей эффективному освоению природных бо
гатств региона. Научный труд Gokay Bulent «The politics of the Caspian oil»
* , раскрывает экономико-политические вопросы в области добычи и

транспортировки углеводородных ресурсов Каспия и их конкурентоспособность по сравнению с другими крупными нефтегазодобывающими регионами мира.

Проблемы, связанные с иностранными инвестициями особенно в переходный период, на примере отдельно взятой страны, можно рассмотреть в публикации Е. К. Dosmukhamedov «Foreign investments in Kazakhstan: politico-legal aspects of post-communist transition» , где изучаются возможности использования иностранных инвестиций в нефтегазовом секторе экономики Казахстана.

Аспекты взаимодействия прибрежных государств с международными

финансовыми организациями (МФО), содержатся в отчетах Европейского

і Банка Реконструкции и Развития (ЕБРР) и Международной Финансовой

Корпорации (МФК). В частности, там проведен анализ стратегических

инициатив МФО в каждой прикаспийской стране, из которого следует, что

наибольший объем предоставленных кредитов направляется в нефтегазовый комплекс этих государств.

Наряду с этим, представлены аналитические данные по другим МФО, например Исламского Банка Развития (ИБР) и Азиатского Банка Развития (АБР). В отношении АБР и ИБР можно отметить тенденцию наращивания выборочных связей с государствами региона, например в области финансирования транспортных и экспортных возможностей Каспия.

Цель диссертационной работы. Проведение комплексного экономического анализа ситуации вокруг углеводородного потенциала Каспия и стратегий заинтересованных государств. Дать рекомендации по формированию эффективных экономических стратегий прибрежных стран. Для этого необходимо систематизировать, изучить, обобщить имеющийся в печати теоретический и практический научные материалы. Предложить пути решения спорных и проблемных вопросов, позволяющих совершенствовать и развивать экономическое сотрудничество в целях эффективного освоения

углеводородных ресурсов Каспия. Дать предложения по совершенствова
нию геоэкономической политики России в регионе.

Задачи исследования . Постановка и решение следующих задач:

проанализировать влияние углеводородных ресурсов Каспия на международное экономическое сотрудничество в регионе;

исследовать формы сотрудничества международного нефтегазового бизнеса в регионе в условиях глобализации;

провести экономический анализ взаимодействия государств и транснациональных корпораций в освоении углеводородных ресурсов Каспия;

выявить направления стратегий транснациональных корпораций, действующих в регионе;

чества как основы стратегии России и укрепления ее позиций в регионе.

Объектом исследования является прикаспийский регион с его нефтегазовыми ресурсами и системой государственных и корпоративных экономических отношений.

Предметом исследования являются стратегические аспекты международного экономического сотрудничества и конкуренции в области освоения углеводородных ресурсов Каспия.

Теоретическая и методологическая основы. Для обоснования предложенных подходов и решения поставленных задач использовались работы российских и зарубежных авторов, опубликованные в монографиях, учебных пособиях, ведущих экономических и научно-популярных журналах, а также информационные ресурсы электронной сети Интернет.

Огромный вклад в понимание проблем современного этапа развития мировой экономики внесли работы российских ученых, в частности: А.А. Арбатова, Р.И. Хасбулатова, Э.Г. Кочетова, Ю.Г. Барсегова, Л.С. Рубан, Н.А. Симонии. Из зарубежных работ, посвященных данной проблеме, сле-

Информационной базой исследования явились статистические и аналитические документы Международного энергетического агентства (МЭА), Организации стран экспортеров нефти (ОПЕК), группы Всемирного Банка и ЕБРР. В процессе решения поставленной задачи использовались материалы статистических сборников Министерства экономики Азербайджанской Республики, Министерства промышленности и энергетики Российской Федерации, Агентства Республики Казахстан по статистике, Аппарата Президента и Правительства Туркменистана.

При выполнении исследования применялись методы экономико-статистического анализа, сравнительных оценок, графический и принципы

системного подхода.

Научная новизна исследования. В результате исследования геоэкономической ситуации вокруг Каспия проанализированы и оценены страте-

гии прибрежных государств в области освоения углеводородных ресурсов региона. Определены стратегические модели сотрудничества транснациональных корпораций в условиях роста конкуренции в регионе.

Выявлен дисбаланс ресурсной и затратной базы добычи и транспортировки углеводородных ресурсов прикаспийских государств. Исследованы существующие и выявлены новые схемы, развития транспортного и экспортного потенциала региона. Предложены подходы совершенствования инвестиционного сотрудничества в развитии нефтегазового предпринимательства в регионе.

Практическая значимость исследования . Основные положения и выводы диссертационного исследования могут быть востребованы интеграционными экономическими группировками (Евразийского экономиче-

ского сотрудничества и Шанхайской организации сотрудничества) при раз
работке целевых комплексных программ социально-экономического и ин
дустриального развития, а также корпорациями со смешанным капиталом
при разработке программ диверсификации деятельности.

Рекомендательная часть диссертации и выводы могут быть положены в основу международных контрактов и соглашений о сотрудничестве, Министерством промышленности и энергетики РФ, Министерством природных ресурсов РФ, Министерством экономического развития и торговли РФ, Министерством иностранных дел РФ.

Положения диссертации представляет практический интерес при освещении вопросов, связанных с мировым рынком нефти и газа в курсах «Внешнеэкономическая деятельность», «Мировая экономика», «Междуна-

родная энергетическая безопасность».

Апробация исследования. Основные положения диссертационной работы докладывались на Семнадцатых Международных Плехановских

Чтениях (2004 г.); Международном логистическом форуме, Москва (2005 г.), Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы управления», Москва (2005 г.).

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы (150 наименований на русском и английском языках) и приложения. Общий объем работы 151 страница машинописного текста, в том числе 11 таблиц и 1 рисунок.

Прикаспийские энергоносители на современном этапе развития глобализованного энергетического рынка

Каспийское море, его шельф и водная среда - богатейший минеральными и биологическими ресурсами «ареал», привлекающий внимание не только приграничные государства, но и страны-системы, имеющие значительные финансовые ресурсы и проводящие активную геоэкономическую политику для продвижения и укрепления своего влияния.

Площадь самого моря охватывает 376 тыс. км, при этом территория самого региона прилегающего к морю больше в несколько раз . После распада СССР, количество прибрежных государств вокруг моря возросло с двух по состоянию на 1991 г. до пяти (Россия, Азербайджан, Иран, Казахстан и Туркменистан) после 1991 г. К территории региона также относят государства Закавказья (Армения и Грузия) и Центральной Азии (Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан), а также к ним различные источники относят Турцию и даже Афганистан, (приложение 1, рис.1) .

Геоэкономические эксперты и политики отводили и отводят в настоящее время прикаспийскому региону исключительно важное место, называя его «сердцем Евразии» . В свое время У. Черчилль называл Каспий и прилегающие к нему территории «легким подбрюшьем России, который позволит контролировать не только Россию, но и Персию с Кавказом и Средней Азией вместе взятые». В германском военном плане «Фель-ми» (оккупация Ирака, Ирана и Средней Азии) отмечалось, что «политико-географическое положение Каспия - главные факторы контроля третьего Рейха над этим регионом» .

Географическое расположение региона позволяет контролировать и влиять на геоэкономическую и геополитическую ситуацию не только на соседние страны (омываемые Каспийским морем), но и на все евразийское пространство. Вместе с тем, этот водоем, наиболее изолирован природой от естественных международных морских, океанских и речных путей.

Для получения наибольшей выгоды от каспийских природных богатств и продвижения их на мировые рынки (а также в связи с открытым международным морским трафиком), приграничные государства ввели в строй Волго-Донской канал (выход на Азовское, Черное и Средиземное моря), Волго-Балтийский путь (соединяющий Волгу с Балтийским и Белым морями), недостатками которых являются, небольшая пропускная способность по глубине фарватера и зимним прекращением навигации.

На советском пространстве, интересы СССР на Каспии заключались в развитии и сохранении биоресурсов, которые были более приоритетными, чем углеводородный фактор . На постсоветском пространстве, Каспий становится «ареной» борьбы за обладание природными ресурсами между прибрежными государствами. Это было вызвано тем, что новым государствам на Каспии, которые теперь стали независимыми, были нужны все больше финансовых и материально-технических ресурсов для восстанов ления своего экономического потенциала . Таким образом, для многих из них (особенно для Азербайджана, Казахстана и Туркменистана) одним из перспективных источников для экономического развития, стали нефть и газ, Россия и Иран имели альтернативные источники для валютных поступлений.

В результате возникли споры вокруг урегулирования статуса Каспийского моря, которые стали предметами новых разногласий. За обладание значительным углеводородным потенциалом стали выдвигаться претензии практически со всех прибрежных стран. Не менее важным вопросом стал раздел Каспия по принципу определению его как моря или озера.

Если рассматривать Каспий как замкнутое или полузамкнутое море, то в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву - 1982 года, каж дое из прибрежных государств имеет 12-мильную зону территориального моря. По ней проходит его граница и вдобавок согласно со статьями 55-57 той же конвенции, исключительную экономическую зону, прилегающую к его границе на расстояние 200-х морских миль, если она не накладывается на сопредельные «исключительные экономические зоны» (приложение 2, рис. 3) .

Если же Каспий определяется как международное озеро, то оно делится между прибрежными странами и линии раздела являются продолжением государственных границ (на примере «Великих озер» между Канадой и США) или раздел проходит по линиям, соединяющим с точками выхода границ прибрежных государств на береговую линию (приложение 2, рис. 4) . По данному разграничению сектора Азербайджана, Казахстана и Туркменистана становятся значительно меньше, а сектора России и Ирана увеличиваются. Учитывая такой раздел, спорные месторождения Сердар (Кяпаз), Азери, Чираг и структура Араз-Алов-Шарг попадают в иранский сектор Каспийского моря, а не на территории Азербайджана и тем более Туркменистана .

Предлагались различные варианты от раздела Каспия на националь ные сектора (Азербайджан), совместное пользование (Россия) или равный раздел по каждой стороне 20% от общей территории моря (Иран) .

В своей Конституции Азербайджан четко обозначил свою часть в Каспийском море и требует от соседей уважения к своей территориальной целостности . Такое положение было сделано исходя из того, что в начале 80-х годов XX века Министерство нефтяной промышленности СССР, поделил Каспий на хозяйственные сектора, где за каждой союзной республикой была закреплена своя часть моря, в которой местные республиканские нефтегазодобывающие предприятия могли бы вести разведку и добычу углеводородов.

Формы и методы международного экономического взаимодействия на Каспии

Распад Советской системы является главной причиной упадка промышленного производства и снижения валового внутреннего продукта для всех без исключения республик бывшего СССР. По объемам ВВП, например, Казахстан, был отброшен к началу 80-х годов прошлого века . Так, например, после распада СССР Азербайджан потерял контроль над 20% своей территории, где ежегодно выращивалось до 40% пшеницы, 32% хлопка и 72% виноградника .

Одним из способов для выхода из кризиса является расширение сотрудничества между прикаспийскими странами, тем более для этого имеются огромный потенциал и возможности. Для реализации этих возможностей приоритетным является, обмен опыта по освоению шельфа Каспийского моря, тем более что Азербайджан и Россия имеют богатый опыт в этом деле.

Учитывая молодой характер прикаспийских государств, а также процесс накопления опыта работы в углеводородных проектах, одним из эффективных инструментов являются привлечение инвестиций, как портфельных, так и прямых.

Существует несколько форм инвестиций: 1) международное кооперационное производство (передача технологий или создание совместными усилиями собственных технологий); 2) создание совместных предприятий (СП) с различными долями иностранного капитала, продажа акций иностранным инвесторам; 3) создание предприятий частично или полностью принадлежащих иностранным юридическим и/или физическим лицам; 4) сотрудничество с иностранными компаниями в развитие производства на базе договора без создания юридического лица (консорциумы или альянсы); 5) привлечения инвестиций на основе концессий или соглашений о разделе продукции (СРП); 6) создание свободных экономических зон (СЭЗ) для активного привлечения иностранного капитала на определенной территории какой-либо страны .

Как известно для эффективной работы инвестиций основным фактором является стабильность (экономическая, политическая, законодательная и др.). Для прикаспийских государств наиболее актуальным является использование контрактных систем для освоения углеводородных ресурсов. Помимо них в мировой практике также используются концессионные системы и при этом каждая из этих систем подразделяется на различные кате гории (приложение 4, рис.5).

Концессии, как следует из данного термина, предполагают частную собственность на минеральные ресурсы (в Соединенных Штатах Америки частные лица могут владеть правом на минеральные ресурсы) [ЗО. С.349]. В большинстве стран все минеральные ресурсы принадлежат государству, но в рамках концессионных договоров права на месторождения передаются добывающим компаниям. В этом случае компания должна платить роялти и налоги. В международной практике существуют несколько концессионных вариаций - например, оператор/подрядчик может вести работу на основании выданной лицензии по схеме «роялти+налоги» или долгосрочные договора между инвестором и недрообладателем, т.е. с государством .

В рамках контрактной системы право собственности на месторожде ния минеральных ресурсов сохраняется за государством (виды данной системы - СРП или сервисные контракты). Компания - инвестор в соответст вий с СРП или сервисным контрактом получает право только на часть добываемого сырья или доходы от продажи нефти и газа .

В мире существуют три основных модели СРП: а) индонезийская (раздел добычи после вычета издержек инвестора); б) перуанская (прямой раздел) и; в) ливийская (относится к прямому разделу), см. приложение 5 рис.6 .

Различия между концессиями и СРП имеют в основном терминологический характер. Основные различия это: 1) В какой момент инвестор становится собственником произведенной продукции. В концессиях инвестор становится собственником в момент добычи нефти или газа непосредственно из скважины, а в СРП после возмещения издержек и уплаты необходимых налогов и сборов; 2) Вопросы, связанные с налогообложением (сколько и как платить налоги и сборы), см. рисунок 1 .

Распределение ресурсной и затратной базы освоения углеводородных ресурсов Каспия

Наиболее старыми разрабатываемыми не одно столетие углеводородными районами Каспия являются территории современного Азербайджана (Баку) и Туркменистана (Хазар/Челекен) . Относительно молодыми районами считаются российская часть, прилегающая к морю (республики Дагестан и Калмыкия, а также Астраханская область) и современный Казахстан.

Для всех прикаспийских стран углеводородный комплекс играет ключевую роль в экономическом развитии региона.

Так, например, в Азербайджане удельный вес нефтегазового комплекса в ВВП республики составляет примерно 25% (2005 г.) и данный комплекс играет ключевую роль в экономики страны . В Казахстане почти 50% общего промышленного производства занимает топливно-энергетический комплекс, который формирует существенную часть ВВП республики . Более 80% экспортных валютных поступлений, Туркменистан получает за счет продажи природного газа на внешних рынках. В совокупности весь топливно-энергетический комплекс Туркменистана формирует как минимум 50% ВВП страны .

Среди прикаспийских государств (за исключением России и Ирана), Казахстан является наиболее крупным производителем нефти . На территории Казахстана расположено до 210 углеводородных месторождений, из них более 100 нефтяных и 70 нефтегазоносных. В западных областях Казахстана расположено до 80% запасов нефти и газа, например в Аты-рауской до V3 запасов, а в Мангистауской до V4 углеводородных запасов. В казахстанском секторе Каспийского моря (КСКМ) расположено до 65% всех запасов нефти и газа Казахстана .

Необходимо добавить, что спад добычи наблюдался практически во всех прибрежных странах Каспия. Связано это было с разрывом экономических и технических связей между республиканскими и союзными предприятиями; ограниченными материально-техническими возможностями молодых стран на разведку новых и увеличение добычи на существующих месторождениях и; отсутствие или минимальные возможности для реализации своих энергоносителей на внешних рынках .

Если в начале 1990-х гг. в Казахстане добывалось до 27 млн. т нефти в год и до 9 млрд. м3 в год газа, то уже к 1995 г. добыча нефти упала до 20,0 млн. т в год, а производство природного газа сократилось до 5 млрд. м3 в год .

Начиная с 1995 г. процесс снижения добычи нефти и газа был стабилизирован и уже к 1997 г. добыча нефти приблизилось к уровню 1992 г., а добыча природного газа возросла до 7 млрд. м в год. К тому времени стабилизация была обеспечена за счет увеличения уровня добычи на месторо ждение Тенгиз (после создания СП «Тенгизшевройл» в 1993 г.), как нефти, так и попутного газа.

В 2005 г. объемы добычи нефти с конденсатом возросли до 62 млн. т (прирост по сравнению с 2004 г. на 4,5%), а объемы добычи газа до 22 млрд. м (прирост по сравнению с 2004 г. на 27,8%) . Рост добычи углеводородов обеспечен за счет, темпов роста добычи на месторождениях Тенгиз и Карачаганак, а также наращивание мощностей трубопровода Тен-гиз-Новороссийск (или Каспийский Трубопроводный Консорциум - КТК) построенного в 2001 г . Ранее предполагалась, что в 2005 г. объемы до-бычи нефти и газа составят 64 млн. т и 24 млрд. м соответственно. Сокращение предполагаемых объемов добычи нефти и газа связано с жестким государственным регулированием отбора и утилизации попутного газа. По самым оптимистическим прогнозам в 2010 и 2020 гг. ожидается рост добычи нефти до 100 и 200 млн. т соответственно, а природного газа до 50 и 80 млрд. м3 газа в год соответственно, см. таблицу-6 ниже .

Прогноз увеличения добычи нефти и газа, прежде всего, опирается на увеличение объемов притока инвестиций, объем которых оценивается в 2006-2010 - 20 млрд. долл., а в 2011-2015 - 21 млрд. долл. США . По данным Национального Банка Казахстана объем прямых иностранных инвестиций в нефтегазовый комплекс с 1993 по 2005 гг. превышает 19 млрд. долл. США. Общий объем инвестиций (включая иностранные и национальные) в нефтегазовый комплекс в 2005 г составил 10 млрд. долл. США, при этом доля иностранных инвестиций достигает 80% . Активными иностранными инвесторами являются США, страны ЕС, Китай и Япония.

Разработка и применение геоэкономических стратегий при сооружении экспортных маршрутов Прикаспийского региона

Устойчивого экономического роста государствам, таким как прибрежные страны Каспия (именно для Азербайджана, Казахстана и Туркменистана), можно достичь путем : 1) Развития аграрного сектора за счет его радикального реформирования; 2) Превращения этих стран в одну из сборочных площадок глобальной обрабатывающей промышленности; 3) Интенсивной эксплуатацией своих природных ресурсов и; 4) Специализацией транзитных, торговых и транспортных услуг.

Однако здесь возникают ряд сложностей для реализации одного из вышеуказанных пунктов, во-первых, для реформирования аграрного строя советских времен, могут уйти десятилетия, а то и поколения, во-вторых, основная часть квалифицированных специалистов все больше мигрирует из прибрежных стран Каспия.

Углеводородные ресурсы Каспия имеют огромное значение для мирового нефтегазового рынка. В случае сохранения нынешней благоприятной ценовой обстановки на мировых рынках или их незначительного снижения, следует предположить, что добыча и реализация нефтегазовых ресурсов Каспия будут идти интенсивными методами.

В случае резкого снижения цен на мировых нефтегазовых рынках интерес к Каспию как потенциальному поставщику будет несколько меньшим. Возможно, регион станет «запасным», который позволит потенциальным потребителям регулировать и уменьшать зависимость от поставок из других регионов. В этом случае, следует ожидать, что существующих экспортных мощностей будет достаточно для вывода энергоресурсов на мировой и региональный нефтегазовые рынки.

Как уже было отмечено ранее в данном исследовании основные потребители первичных энергоносителей (нефть и газ), а также потенциальные рынки сбыта каспийских энергоресурсов, являются азиатские страны (особенно Китай и Индия), страны ЕС и США. Дальнейший экономический рост этих стран и динамичное развитие мировой экономики в целом потребует все больших первичных энергоносителей.

По прогнозам различных международных организаций, таких как Международное Энергетическое Агентство и ОПЕК, потребление нефти к 2020 г. например, в ЕС возрастет до 16 млн. брл. в день (более 790 млн. т в год), в среднем рост составит 0,7% в год. В Юго-Восточной Азии при среднем росте в год 2,3% потребление нефти превысит более 20 млн. брл. в день (почти 1,02 млрд. т в год) .

С учетом экономического роста в Китае (с 1991 по 2005 гг. рост ВВП в среднем составил 9,5% в год), в этой стране растет уровень спроса на углеводородные ресурсы . Ожидается, что к 2010 г. энергопотребление возрастет до 1,4 млрд. т нефтяного эквивалента (т.н.э.) в год, из которых 8% (более 110 млн. т.н.э. в год) - это доля природного газа и предположительно доля нефти будет составлять 400 млн. тонн в год. К 2020 г. объем энергопотребления возрастет до 1,8 млрд. т.н.э. (доля природного газа возрастет до 15% или 270 млн. т.н.э в год) и соответственно нефтеобеспечение составит порядка 550-600 млн. т в год .

Активный рост потребления нефти и газа наблюдается и в Индии, где потребление нефти в 2010 и 2020 гг. составит примерно 200 и 300 млн. т в год соответственно, а потребность в природном газе возрастет до 40 и 70 млрд. м3 в 2010 и 2020 гг. соответственно . Рост потребления энергоресурсов и наличие современных экспортных трубопроводных систем к потребителям этих стран, делают поставки энергоресурсов из Каспия (нефть и газ), приемлемыми и актуальными.

В США к 2020 г. при среднем ежегодном росте потребления нефти в 1,5%, ее объемы составят 27-28 млн. брл. в день (1,34-1,39 млрд. т в год), в то время как доля природного газа в энергопотреблении в 2020 г. составит примерно 850-900 млрд. м3 в год или 26% .

Рост потребления приведет, соответственно, к поиску новых энергоресурсов, а также росту добычи нефти и газа во всем мире. Несомненно, доминирующие положение в области добычи нефти и газа будут играть страны Ближнего Востока. По прогнозам ОПЕК к 2020 г. добыча сырой нефти в странах Ближнего Востока может составить 1,5 млрд. т в год, а к 2030 г. добыча сократиться до 1,3 млрд. т в год . По данным журнала «Мировая энергетическая политика» в 2010 г. уровень добычи нефти во всем мире может составить 4,5 млрд. т, а в 2020 г добыча превысит 5 млрд. т.

Предположительно до 2050 г лидирующее положение по темпам роста и объемам добычи нефти в мире сохранят страны Ближнего Востока. Развитие новых технологий к 2050 г позволит сделать экономически рентабельным добычу нефти в таких труднодоступных районах как освоение глубоководных морских месторождений Бразилии, Мексики, провинция Альберта (Канада) и континентального шельфа России, общий потенциал которых сравним со странами Ближнего Востока . Следует также ожидать, что к 2050 г возрастет роль использования в энергопотреблении природного газа, а также таких видов энергии как ветряная, солнечная, атомная и другие альтернативные источники.

Ожидается, что в 2010 г в мире будет добываться до 4 трлн. м в год, а к 2020 добыча вырастет до 5 трлн. м3 в год природного газа, соответственно . По данным немецкой компании RWE к 2010 г возрастет мировой спрос на газ примерно на 50%, по сравнению с нынешним уровнем и возможно к 2030 г значимость использования газа превзойдет нефть (такого же мнения придерживаются эксперты из компании Shell Gas and Power).

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

РАЗВИТИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ СТРАНАМИ-ЭКСПОРТЕРАМИ УГЛЕВОДОРОДНОГО СЫРЬЯ

На постсоветском политико-экономическом пространстве, среди пятнадцати молодых независимых государств все отчетливее видны четыре-пять, которые уже обнаруживают либо с большой вероятностью могут приобрести в 10-20 летней перспективе ряд признаков, аналогичных, хотя в очень разной степени, с участниками Организации стран-экспортеров нефти. Появляется немало общих черт также с другими относительно крупными производителями углеводородного сырья и его поставщиками на внешние рынки, особенно из бывшего "третьего мира".

Раньше и сильнее такое сходство, по мнению автора, начинает проявляться у "четверки" в составе России, Казахстана, Туркменистана и Азербайджана, которые поэтому заслуживают основное внимание. Менее определенным, труднее предсказуемым представляется приобщение пятой республики - Узбекистана - к обозначенной здесь условной группе. Далее предпринята попытка конспективно проследить декларированные аналогии (и, напротив, различия) по нескольким характеристикам национальных нефтегазовых комплексов (ресурсному, производственному, экспортному потенциалу, отчасти по народнохозяйственному значению); по стратегии, тактике их развития и внешнеэкономических связей, по региональному и международному (преимущественно "рыночному") весу сопоставляемых стран, реальному и/или ожидаемому, возможно с "веером" альтернатив. На этом фоне ставится проблема взаимоотношений между обладателями крупнейших экспортных потенциалов нефти и газа в составе СНГ и ОПЕК.

Оговорим сразу минимум три обстоятельства, усложняющие решение задачи. Во-первых, известные качества, трудности унификации наличной постсоветской и иной статистики иногда ограничивают точность количественных сравнений. Приняты, однако, доступные меры, чтобы не ставить под сомнение направленность дискутируемых тенденций. Во-вторых, неполнота или слабая детализация данных об отдельных республиках заставляют часто оперировать более общими сведениями об участниках СНГ, но лишь теми из показателей, которые действительно определяются странами - объектами изучения в составе Содружества. В-третьих, приложены усилия и тому, чтобы предельно ограничить круг этих объектов. Поэтому в него не включена, например, Украина, которая до середины 90-х годов делила с Казахстаном второе-третье (после России) места по производству всех первичных энергоресурсов СНГ. Причем объемы добычи украинских нефти и газа в 1994 г. были соответственно пятыми и четвертыми, а доказанные газовые запасы и менее разведанные ресурсы еще прочнее удерживали тот же рейтинг. Однако современные и перспективные тенденции энергопотребления оставляют Украину крупным нетто-импортером углеводородного сырья, выводя ее (с девятью другими постсоветскими республиками) за рамки данной работы.

Количественное сопоставление ресурсных потенциалов, которыми располагают нефтегазовые комплексы интересующих автора группировок, наиболее целесообразно, в т.ч. по надежности и регулярности статистики, на базе извлекаемой или подготовленной полностью к освоению части резервов "традиционных" (или "обычных") углеводородов. Данные (табл. 1) убедительно показывают высокую концентрацию доказанных мировых запасов нефти и газа наряду с "разведанными" (доказанными вместе с частью вероятных) - применительно к СНГ.

Этот долговременный геополитический и "геоэкономический" фактор заметнее всего прослеживается по условному показателю - суммарным доказанным запасам жидкого и газообразного минерального топлива, которые исчислены посредством перевода данных о природном газе в нефтяной эквивалент на базе колорийности. Удельный вес ОПЕК и Содружества в мире к началу 1996 г. достигал соответственно почти 61% и более 21%, оставляя за пределами этих двух групп государств менее 18% традиционного углеводородного сырья. Примерно идентичной (17-19%) оказывается доля, так сказать, "третьих" стран вне ОПЕК и СНГ в более привычных показателях запасов нефти и газа, взятых по отдельности.

Но взаимные ресурсные пропорции участников Организации и Содружества в нефтяном и газовом потенциалах современного мира сильно различаются. Если по газу наблюдается примерный паритет, то по нефти ОПЕК пока перевешивает СНГ более чем в 13,65 раза. Правда, ряд экспертов небезосновательно предсказывает на 10-16-летнюю перспективу, а возможно и чуть раньше сокращение этого разрыва. Предвидят и некоторое общее мировое перераспределение позиций по запасам жидкого топлива в пользу участников СНГ, если осуществятся, хотя бы частично, обширные программы "доразведки" известных крупных месторождений на Севере и Востоке России, в Прикаспии, на каспийском шельфе и еще в нескольких районах. Только после тщательного уточнения их запасы (ресурсы) из категорий возможных и вероятных смогли бы перейти в доказанные. Пока преждевременная эйфория отдельных публицистов, иногда представителей административно-политических и деловых кругов Содружества, питается зачастую смешением этих понятий, очевидно, вредным для взвешенности оценок, прогнозов и практических действий.

Аналогия между ОПЕК и СНГ по внутренней "ресурсной" структуре каждой из группировок, пожалуй, оказывается самой близкой в области концентрации геологических запасов, во-первых, у более ограниченных подгрупп и, во-вторых - у отдельных, щедрее всего "одаренных" природой стран - "лидеров". Среди участников организации на восемь ближневосточных и североафриканских государств (семь арабских плюс Иран) приходится 84,6% всех углеводородов, в т.ч. 87,5% нефти и 78,2% газа. В Содружестве 97,2% суммарных запасов, включая 91,7% жидкого и 98,0% газообразного топлива сосредоточивает уже упомянутая "большая пятерка" в составе России, трех центральноазиатских республик и Азербайджана.

"Ресурсное лидерство" России в "большой пятерке" нефте- и газоэкспортеров СНГ (85,6% общих, 70,1% нефтяных и 87,9% газовых запасов) гораздо сильнее акцентировано, чем вес Саудовской Аравии в бпижневосточной подгруппе ОПЕК (33,1%, 40,7 и 13,1% соответственно). Сопоставимы оба "лидера" между собой и непосредственно (см. табл. 1), но лишь по суммарным запасам всех традиционных углеводородов, обнаруживающим относительно небольшое российское "преимущество", пока что чисто условно-теоретическое. На практике намного важнее зеркальная противоположность пропорции "нефть: газ", которая составляет 89,1: 10,9 у Саудии и 11,1: 88,9 у России, иначе говоря, различия "нефтяной и газовой сверхдержав" современности.

Нынешнее соотношение примерно 2: 1 между жидким и газообразным топливом в общемировом потреблении первичных энергоресурсов; значительно более высокая мобильность и маневренность первого по сравнению со вторым как товаров в мировой торговле, т.е. относительная легкость смены партнеров в процессе реализации нефти и наоборот - природного газа, когда технико-экономические императивы долговременных, прочных связей заметно усиливаются в зависимости от расстояний, способов транспортировки и других условий; еще ряд глобальных факторов, региональных и национальных особенностей в большинстве случаев ставят обладателей "черного" золота на более выигрышные позиции, чем хозяев "голубого". С этих позиций перед Саудовским Королевством объективно открыт "оперативно-тактический простор" для маневра ресурсами в масштабах мирового энергосырьевого рынка гораздо шире, чем перед Российской Федерацией, по крайней мере до первых десятилетий XXI в. Правда, аргументация последнего тезиса предполагает углубление в многоплановую проблематику, далеко выходящую за рамки работы.

Качественные характеристики нефтегазовых богатств ОПЕК и "большой пятерки" СНГ (почти исключительно России, о которой только и имеются сопоставимые сведения) важны здесь особенно с экономической точки зрения. По ряду причин, главным образом по наличию, надежности и представительности оценок, приходится ограничиться одним показателем. Это "полномасштабные удельные затраты, включая также 15% целевую норму годовой отдачи на весь капитал, вложенный в разведку, освоение и наращивание производства" единицы минерального топлива дополнительно к объемам текущей его добычи. Причем оценочные данные об объектах анализа здесь не фактические, а условно-нормативные еще и потому, что переведены на единую базу высшей производительности и эффективности оборудования, технологий и организационных приемов, применяемых в современной деловой практике фирмами США. Автор опирался в основном на систему и результаты вычислений американского независимого эксперта Т.Р.Штауффера, из чьей публикации можно почерпнуть аутентичные подробности методологии этого вашингтонского аналитика.

Его расчеты вновь подтверждают: ближневосточная группа участников ОПЕК, особенно "большая четверка" в составе Ирана, Ирака, Кувейта и Саудовской Аравии была, есть и, по всей видимости, останется на обозримую перспективу обладателем самых обширных природно-ресурсных потенциалов, позволяющих наращивать нефтедобычу при минимальных затратах. И хотя Т.Р.Штауффер отмечает, что общемировая тенденция роста удельных капитальных расходов в 70-90-е годы не обошла и эти четыре страны района Персидского (Арабского) залива, все же их показатели остались ниже 2 долл./барр. Почти не выходят за пределы 5 долл./барр. затраты Ливии - обладателя крупнейших в Африке нефтяных запасов, скромных, однако по ближневосточным масштабам. В очень широких диапазонах (2.5-3; 6-9; 12-20 долл./барр.) варьируются оценки затрат на повышение нефтедобычи в разных нефтепромысловых районах Абу-Даби - единственного участника ОПЕК, не уступающего по величине запасов традиционного жидкого топлива "большой четверке", кроме ее "лидера" - Саудии. Причем ситуацию в Абу-Даби сложно уточнить ввиду отсутствия сведений о перспективах наращивания производства в каждом из столь различных "затратных" диапазонов по отдельности. Из членов Организации вне ближневосточного и североафриканского регионов только Венесуэла к середине 90-х годов еще могла бы заметно расширить нефтедобычу с относительно "низкими" приростными затратами до 5 долл./барр., как полагает Т.Р.Штауффер, не конкретизируя опять же возможностей прироста.

За пределами ОПЕК этот эксперт выделяет лишь два государства - Россию и Мексику - с близкими по величине, достаточно крупными (миллиарды тонн) запасами нефти, вовлечение которых в хозяйственный оборот обходится дешевле 10 долл./барр., вероятнее, со "средними" даже "низкими" условными приростными затратами 5-6 и 3-6 долл./барр. соответственно. К сожалению, при отсутствии расчетов по той же методике применительно к республикам Центральной Азии и Азербайджану остается ограничиться лишь осторожным предположением, что и в проектах развития нефтяной отрасли СНГ, которые реализуют остальные участники "большой пятерки", удельные инвестиции не выше российских.

Еще две-три страны (называются в их числе Малайзия, Оман) вписываются в категорию "средних" по приростным затратам на добычу нефти, (5-10 долл./барр.) но там ее разведанные запасы (0,60-0,72 млрд.т соответственно) пока в 7,1-8,5 раза уступают российским, в 9,7-11,6 раза - мексиканским и в меньшей мере - некоторым центральноазиатским.

В других крупных нефтепромысловых регионах мира (США, Канаде, британском и норвежском секторах Северного моря) эти показатели оцениваются как "высокие" для Великобритании и Норвегии минимум 13-16 долл./барр. плюс 3-6 долл./барр. текущих издержек, составляющих здесь крупную самостоятельную статью расходов. При вариациях средних мировых экспортных цен на сырую нефть в 1994-95 гг. в диапазоне 13-18 долл./барр. расширение ее производства на "дорогих" промыслах ставилось на грань рентабельности. Либо добыча вообще сокращалась под давлением неблагоприятных естественных (горно-геологических и прочих) и рыночных факторов, как это происходит в США непрерывно с 1986 г.

О сравнительных экономических оценках, посвященных мировому газовому потенциалу, а в особенности постсоветскому и российскому, по сопоставимой методике автору пока не известно. Хотя в публикациях об этом виде традиционного углеводородного сырья нет недостатка, как по региональной, так и глобальной тематике. Можно сослаться, например, на один из недавних прогнозов постепенного роста удельных затрат на новые добывающие мощности и транспортную инфраструктуру в основных газопромысловых районах Российской Федерации. Однако наряду с большинством других, он не содержит абсолютных ценностных показателей, а лишь относительные, ожидаемые в 7,0-3,5 раза чем на крупнейших "старых" газовых промыслах Уренгоя и Ямбурга.

Поэтому дискуссии на темы вроде: "Каковы перспективы России стать "газовой Саудией" XXI в.?" - пока изрядно перегружены схоластикой. Однако подобные вопросы представляются отнюдь не праздными, а напротив - теоретически и практически значимыми, вполне заслуживающими углубленной разработки.

Даже самые приблизительные экономические отраслевые характеристики современных нефтяной и отчасти газовой промышленности позволяют очертить узкий круг стран, которые при состоянии и тенденциях конъюнктуры на мировых энергосырьевых рынках середины 90-х годов обладали природно-ресурсным потенциалом необходимого качества, достаточным для наращивания экспорта жидкого и газообразного топлива не просто рентабельно, но и реализуя существенные дифференциальные доходы рентного происхождения разных типов.

Именно проблемы практического осуществления монополии на обладание и распоряжение ограниченными естественными богатствами с качественными преимуществами были и остаются в центре экономики и политики природопользования. Применительно к теме данной работы это конкретные процессы извлечения, распределения, перераспределения и применения горной ренты от эксплуатации нефтегазовых ресурсов, к которым причастно по сути почти бесконечное множество политических и хозяйственных субъектов от владельцев и пользователей недр до конечных потребителей энергии, топлива, химикатов.

Специально не затрагивая сложную самостоятельную тему структурного строения, позиций и функциональных связей нефтегазовых комплексов внутри рассматриваемых стран-экспортеров традиционных углеводородов и продуктов их переработки, сосредоточимся главным образом на внешнеэкономической деятельности. В этой сфере обладателей нефтяных, а возможно и газовых, запасов с "низкими" и "средними" (по мировым критериям) приростными затратами на разработку объединяет важная характеристика - доминирование государственно-политических, административных институтов, а также предприятий, принадлежащих государству полностью или частично, но под его жестким контролем, зачастую со многими монопольными признаками.

В принципе, функции естественных монополистов - недровладельцев и рентополучателей присущи государственным властям разного уровня практически повсеместно, включая и страны с высокоразвитым рыночным хозяйством. Однако наибольшая централизация этих функций в 70-90-е годы характерна для участников ОПЕК, большинства других развивающихся стран-экспортеров нефти и газа, а также для экс-СССР, постсоветских азиатских республик и в несколько меньшей, но все еще очень значительной степени - для России, где топливно- сырьевой комплекс сильнее испытывает воздействие либерально-рыночных и структурных реформ.

Видимо, прочность государственных позиций здесь определяется ключевым народнохозяйственным значением нефтегазового потенциала и в особенности валютных поступлений от его эксплуатации для коренных социально-экономических преобразований в странах бывшего "третьего мира" и государствах с "переходной" экономикой.

Для основателей ОПЕК в 1960 г. (Ирана, Ирака, Кувейта, Саудовской Аравии и Венесуэлы) ключевое значение "черного золота" определилось задолго до этого события, как правило, еще до второй мировой войны, послужив одной из главных причин создания ими Организации. С некоторыми вариациями, зачастую не принципиальными, это качество они сохраняют наряду с другими "соратниками" присоединившимися позже. Наиболее отчетливо стратегическая роль проявляется, пожалуй, в преобладании валютных компонентов нефтяной ренты среди доходных статей государственных бюджетов. По данным Арабского валютного фонда в 1992-93 гг. только разнообразные непосредственные отчисления, включая прямые налоговые и экспортные поступления от участия государственных предприятий в мировой торговле жидким топливом, принесли девяти членам фонда (шести аравийским монархиям, образующим Совет сотрудничества арабских государств залива, а также Ираку, Алжиру и Ливии) 75,7% и 73,8% валюты в бюджет или по 92,2 млрд. и 86,1 млрд. долл. за каждый год соответственно.

Собрать сопоставимые данные о странах СНГ, тем более о кассовом исполнении их бюджетов, весьма затруднительно. Поэтому приходится опираться на сведения внешнеторговой статистики, согласно которым примерно в те же сроки первой половины 90-х годов доля минерального топлива (газа и отчасти нефти) достигала максимума 85% в экспорте Туркменистана за пределы Содружества, но была подвержена колебаниям. России вывоз всей продукции топливно-энергетического комплекса в "дальнее зарубежье" приносил свыше 60% твердой валюты. Несколько ниже был удельный вес ТЭК в валютных поступлениях Казахстана и Азербайджана, значительно ниже - Узбекистана.

Однако более низкие относительные показатели и/или их неустойчивость в тот период свидетельствовали скорее не о меньшем значении нефтегазового хозяйства для трех последних членов "большой пятерки" СНГ (отчасти менее значимо оно лишь для Узбекистана), не о низких там экспортных квотах в производстве и вообще не ставили под сомнение внешнюю ориентацию этих отраслей, а гораздо более раскрывали проблемы транзита и соответственно выбора между торговыми партнерами в дальнем и ближнем (условно говоря, в "твердовалютном и мягковалютном") зарубежье.

По мере решения последних в азиатских республиках СНГ, не имеющих для своего экспортного жидкого топлива прямого выхода к мировому океану и далеких географически от крупнейших импортеров природного газа вне Содружества, показатели государств "большой пятерки", вероятно, сблизятся между собой и с уровнями арабских участников ОПЕК. Пока что эти тенденции наиболее интенсивно действовали в России, обнаруживая ее преимущества не только в масштабах горногеологического потенциала, степени его освоения, наличии инфраструктуры, но и в географическом положении, прежде всего, более близком к рынкам Западной и Центральной Европы.

Достаточно сопоставить несколько российских показателей 1992-1994 гг. За этот период общеотраслевые экспортные квоты (от производства) выросли по сырой нефти и газовому конденсату с 34,6% до 38,9% и по природному газу - с 29,5 до 30,3%, а по поставкам в страны за пределами СНГ - с 16,5 до 28,2% и с 13,7 до 18.0%. В целом для России была характерна явная переориентация нефтегазовых отраслей (особенно нефтяных) на рынки дальнего зарубежья при неуклонном росте поставок туда жидкого и газообразного топлива не только в относительном, и в абсолютном выражении (с 66 до 89 млн. т нефти и с 88 до 109 млрд. м 3 газа). Это происходило на фоне продолжающегося, хоть и в замедленном темпе, спада производства (по газу более умеренного понижения), а также опережающего свертывания внутрироссйского потребления углеводородов и их вывоза в республики СНГ. Еще сильнее подобные тенденции проявились в российском экспорте нефтепродуктов (преимущественно дизельного топлива и топочного мазута, 27 млн. т или 70,5% которых реализовались в дальнем и лишь 29,5% - в ближнем зарубежье уже в 1993 г.).

К середине 90-х годов постепенно усиливался ряд объективных факторов, которые убеждали многих экспертов-отраслевиков и "приверженцев" микроэкономических концепций в большой вероятности, почти неизбежности усиления конкуренции на мировых энергосырьевых рынках между экспортерами традиционных углеводородов в ближайшие пять-десять лет. Соответственно возможному превышению предложения над спросом предсказывалось и ухудшение, в разной степени, конъюнктуры для владельцев и продавцов нефтегазовых ресурсов.

Как зачастую бывает, развиваются и не столько противоположные, сколько иные аргументы главным образом теми, кого можно условно отнести к сторонникам институционализма и системных политико-экономических исследований весьма разного толка. Сразу можно заявить, что авторская позиция уже давно и прочно связана именно с этой "второй" группой методологических принципов.

Для темы данной работы весьма важно подчеркнуть, что представителей обоих намеченных здесь направлений обычно объединяет общая характеристика экспортных потенциалов ОПЕК и СНГ в качестве весьма важных, если не ключевых факторов развития рыночной ситуации по крайней мере на кратко- и среднесрочную перспективу. Таблицы 2 и 3, которые в расчетных и прогнозных показателях опираются на отбор наиболее осторожных оценок из весьма широкого "веера" альтернатив и заслуживают более подробного анализа в иной публикации, в целом подтверждают подобную характеристику.

углеводородный внешний рынок нефтегазовый

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

1. Экономический обозреватель. №2. М., - 2009

2. Экономический обозреватель. №3. М., - 2010

3. Азия и Африка. №5. М., 2009

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Характер национального экономического развития и международной специализации арабских государств, располагающих крупными запасами углеводородного сырья. Способы разгосударствления в Иордании и Марокко, политика либерализации в данных государствах.

реферат , добавлен 24.02.2011


Торгово-экономические отношения РФ со странами СНГ. Общая характеристика отношений РФ со странами СНГ. Инвестиции в переходной экономике стран СНГ и РФ. Проблемы экономической интеграции стран СНГ и торгово-экономических отношений РФ со странами СНГ.

курсовая работа , добавлен 18.03.2009


Основные понятия международных экономических отношений. Особенности внешней торговли в развитых и развивающихся странах. Сущность политических и экономических отношений между развитыми и отсталыми странами (специфика отношений "Центр - Периферия").

реферат , добавлен 10.08.2016


Установление и развитие дипломатических отношений между Китаем и США. Нормализация отношений с Индией, развитие китайско-японских отношений, внешние сношения Китая и Вьетнама. Участие КНР в смягчении двусторонних отношений Северной и Южной Кореи.

курсовая работа , добавлен 08.09.2009


Оценка и анализ нефтегазового комплекса как отрасли экономики Королевства Саудовская Аравия (КСА), которая оказывает значительное влияние на формирование внешнего и внутреннего политического курса страны. Проекты и направления развития этой отрасли.

реферат , добавлен 02.03.2011


Сотрудничество Кыргызстана с КНР как стратегический приоритет внешней политики. Интенсификация многоуровневых связей между странами. Сравнительный анализ экономического развития государств. Перспективы кыргызско-китайских отношений на современном этапе.

курсовая работа , добавлен 25.05.2015


Межрегиональное и приграничное экономическое сотрудничество Российской Федерации со странами СНГ и географическая структура товарооборота. Проведение согласованной миграционной политики как определяющий фактор успешного хода интеграционных процессов.

курсовая работа , добавлен 20.05.2011


Роль сырья на мировом рынке. Современная ситуация на рынках сырья. Международная торговля ресурсами: нефть, газ, уголь, лес. Доля России в мировом экспорте. Мировой рынок продовольствия. Характер товарной структуры российских экспорта и импорта.

реферат , добавлен 19.11.2010


Анализ состояния экономических отношений между Россией и Францией. Российско-французское сотрудничество в области культуры. Описания контактов деятелей науки и искусства, политиков и деловых людей. Проблемы развития экономических отношений между странами.

реферат , добавлен 10.08.2013


Формирование советской сферы влияния в Восточной Европе. Дипломатические отношения между Болгарией и странами антигитлеровской коалиции. Ухудшение отношений США с СССР и странами народной демократии. Проблемы пребывания американских дипломатов в Софии.

В настоящее время наметилась тенденция активного участия предприятий Топливно-энергетического комплекса РФ в реализации крупных международных проектов и программ, связанных, в частности, с освоением углеводородных природных запасов на Дальнем Востоке РФ и с расширением поставок данных энергоносителей в страны Северо-Восточной Азии. Об это свидетельствует и тот факт, что Минпромэнерго России утвердило Программу создания в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке единой системы добычи и транспортировки газа и газоснабжения с учетом возможного экспорта на рынки Китая и других стран АТР (так называемую Восточную газовую программу). Такой подход обусловлен рядом объективных причин. Большинство из них имеют экономический и географический характер и очень подробно рассматриваются и анализируются в современной литературе.1 Вместе с тем не стоит забывать, что к углеводородным природным ресурсам давно относятся не как к энергии, а смотрят на них с политической точки зрения (экономическая безопасность, внешняя политика). Это помогает понять, почему ЕС за последние полтора года стал активнее поддерживать проекты по строительству трубопроводов, основная часть которых придется на Южную Европу. Все они призваны обеспечить диверсификацию российских каналов поставок – новые маршруты будут либо огибать ненадежных соседей России, через которых проходит транзит углеводородов в ЕС, либо не будут связаны с энергетическим полем РФ вообще. Особенно остро эта проблема обострилась в январе 2009 г. в рамках российско-украинского транзитного конфликта, в связи с чем регионам Дальневосточного федерального округа суждено стать новыми крупными центрами добычи углеводородов, обеспечивающими как внутренние потребности России, так и внешние экспортные поставки на рынки стран Северо-Восточной Азии, которые будут расти с каждым годом.2 Такое будущее диктует логика и время. Все вышеизложенное подготавливает идеальный плацдарм для создания в рамках региона Северо-Восточной Азии международной организации нового типа, занимающейся вопросами и проблемами, возникающими в процессе освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов, разработкой соответствующих международных соглашений. Вышеизложенные факты ориентируют сообщество стран Северо-Восточной Азии, включая РФ, на колоссальное увеличение трансграничных операций, которые потребуют тщательного и слаженного правового регулирования. В настоящее время отсутствуют детально проработанные многосторонние соглашения, регулирующие отношения в области освоения и эксплуатации углеводородов, а существующий Договор к Энергетической Хартии обладает рядом пробелов, не позволяющих многим государствам ратифицировать его. Таким образом, анализ указанных проблем и поиск путей их решения является крайне актуальным и в дальнейшем будет способствовать развитию сотрудничества между Россией и странами Северо-Восточной Азии в области освоения и эксплуатации углеводородов на современных рыночных условиях в международном сообществе. Вместе с тем, невозможно осуществить объективный анализ вышеупомянутых проблем и поиск путей их решения без учета соответствующих политико-правовых и социальных предпосылок, исторического опыта интеграционного сотрудничества России и стран данного региона. Настоящая
статья посвящена рассмотрению этих аспектов. В 2006 г., когда кресло председателя «Большой восьмерки» заняла Россия, заявившая в качестве основной темы Санкт-Петербургского саммита проблему энергетической безопасности, это породило многочисленнее споры о целесообразности и последствиях такого выбора. В настоящее время термин «энергетическая безопасность» стал синонимом понятий «нефтяная безопасность» и «безопасность поставок», под последним из которых понимают устойчивые и надежные поставки нефти и газа по разумной цене. Спустя три года можно смело сказать, что данная тематика являлась и по сей день является как никогда актуальной, особенно в свете последних российско-украинских отношений по вопросу транзита газа в европейские страны. По этой причине не только геоэкономические предпосылки, но и, безусловно, политико-правовые аспекты играют весьма существенную роль в процессе региональной интеграции в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов, и регион Северо-Восточной Азии (далее – СВА) в этом плане не является исключением. Во-первых, одним из основополагающих политических аспектов сотрудничества России и стран СВА в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов является постоянная политическая не- стабильность в соответствующих соседних регионах, от которых зависит «энергетическая безопасность» («безопасность поставок») России и стран СВА. Как следствие, возникает необходимость диверсификации углеводородных поставок с целью уменьшения так называемой «энергозависимости» от указанных регионов и усиления «энергетической безопасности», которая как раз может быть осуществима совместными силами в рамках целенаправленного международного сотрудничества в обозначенном регионе. Для России при участившихся конфликтах с соседями на западе (Украина), связанных с трансграничной транспортировкой углеводородов, весьма своевременна корректировка излишнего евроцентризма, сложившегося в российском энергоэкспорте и его инфраструктуре, и его диверсификация в восточном направлении, в том числе с целью масштабного выхода на быстро растущие энерго рынки Северно-Восточной Азии. Япония, Южная Корея и Китай тоже оказываются в настоящее время в уязвимом положении вследствие односторонней ориентации на ближневосточные рынки энергоносителей, в то время как страны Ближнего Востока отличаются высокой неустойчивостью политической об становки. В такой ситуации интеграция России и стран СВА в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов открывает Китаю, Южной Корее и Японии доступ к альтернативным источникам поставок нефти и газа из России, а России – к альтернативному рынку сбыта и соответствующим капиталам. Вместе с тем некоторые аналитики выражают озабоченность тем, что Россия не сможет обеспечить углеводородными природными ресурсами европейскую часть и азиатскую часть одновременно в силу постепенного сокращения углеводородов в европейской части России и дефицита разработанных месторождений углеводородов в Восточной Сибири. По этой причине рекомендуется не распаляться и сосредоточить интересы России в области двустороннего сотрудничества в обозначенной сфере с Китаем. Постоянный рост экономики Китая, его громадный потенциальный рынок, довольно-таки прочные политические отношения с Россией предоставляют надежные гарантии для экспорта российских энергоносителей в Китай. Однако необходимо учитывать, что это может привести Китайскую народную республику к весьма существенному усилению лидирующей роли в мировом сообществе и поставить Россию в условия «энергозависимости» от последней. Таким образом, не снимая китайское направление
поставок углеводородов из числа приоритетных, требуется применение диверсифицированной политической стратегии со стороны России, т. е. создание российских нефтегазовых «коридоров» по нескольким направлениям с ориентацией на сотрудничество с блоком крупных и средних потребителей региона СВА. Следующим немаловажным политическим, вернее сказать, геополитическим аспектом сотрудничества России и стран СВА в области освоения и эксплуатации углево-дородных природных ресурсов является отсутствие политически нестабильных третьих стран на пути транспортировок углеводородов в пространстве СВА между Россией, Японией, Китаем и Южной Кореей. То есть существуют достаточно широкие возможности для региональной «энергетической интеграции». При этом, как справедливо отмечает Ли Чуань-Сюн, «при достижении диверсификации поставок энергоресурсов с использованием внешних источников энергии и обеспечения страны ими происходит столкновение интересов. Конкуренция разворачивается между странами – потребителями нефти СВА – Китаем, Японией, Южной Кореей, особенно между Китаем и Японией. Ярким доказательством служит борьба между китайским вариантом строительства нефтепровода с направление на Дацин и японским вариантом с выходом на Находку».7 В данной ситуации возникает опасность консолидации потребителей (Китай, Япония, Южная Корея) в ущерб интересам поставщика (Россия). В итоге обозначенный политический аспект делает очевидной необходимость сотрудничества России со странами СВА в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов. В Китае ставится задача в ближайшие 10 лет разведать 1 трлн. куб. м. газа с целью поддержания статуса Китая в качестве экспортера, а не импортера газа. Для этого необходимо ускорить освоение газовых месторождений
Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей, добиться скорейшей поставки газа с этих месторождений на материк. Однако освоение этих запасов тормозится нерешенностью ряда политико-территориальных конфликтов и недостаточными, в связи с этим, шансами на кооперацию Китая с некоторыми ближайшими соседями, которые могли бы стать компаньонами в освоении новых источников нефти и газа, вместо того чтобы выступать как конкуренты на мировых рынках нефти и газа. В Восточно-Китайском море таким препятствием служит конфликт с Японией по поводу государственной принадлежности острова Дяоюйдао, близ которого обнаружены запасы нефти. В
Южно-Китайском море нефтяными ресурсами располагает акватория архипелага Наньша (Спратли), на обладание которым претендуют Вьетнам, Филлипины, Малайзия, не считая Тайваня.8 Таким образом, в совокупности все эти политико-территориальные споры выступают своего рода объективной предпосылкой стремления Китая рассматривать российские ресурсы углеводородов на Дальнем Востоке в качестве базовых и учитывать интересы других стран – потребителей СВА в рамках многостороннего сотрудничества в регионе в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов. Считается также, что другая важная особенность состоит в том, что формы экономической интеграции в Северо-Восточной Азии будут на данном этапе превалировать над политическими. Страны региона сознательно дистанцируются от решения политических проблем (в частности, проблема окончательного урегулирования на Корейском полуострове, Тайваньская проблема, политико-территориальные споры между практически всеми странами СВА и т. д.), выдвигая на первый план вопросы именно экономического сотрудничества. Учитывая, что процесс интеграции в Северо-Восточной Азии находится на начальном этапе, преобладание в нем экономических отношений можно назвать оправданным. Однако нельзя не согласиться с В.А.Бурлаковым, который отмечает, что при дальнейшем развитии внутрирегиональных взаимосвязей игнорировать наличие политических проблем будет просто невозможно. К этой мысли нас подводит теория «перелива»: решение одной проблемы поставит на повестку дня необходимость решить еще ряд смежных проблем. В этих условиях загнанные вглубь политические болезни региона способны будут взорвать в недалеком будущем относительную стабильность Северо-Восточной Азии, или, иными словами, заставить государства региона начинать строить свои связи друг с другом с нуля. В этой связи принципиальный отказ от рассмотрения политических аспектов сотрудничества России и стран СВА в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов нельзя считать адекватным решением. Возможным выходом из данного тупика может стать поэтапное разрешение проблем политического характера, но не на двустороннем, а на региональном уровне с привлечением всех заинтересованных сторон. Если страны СВА, включая Россию, окажутся в состоянии урегулировать наиболее важные противоречия самостоятельно, это еще сильнее подхлестнет процесс интеграции,в том числе и в области энергоресурсов. Значительный удельный вес в сложившейся ситуации имеют, конечно же, правовые аспекты сотрудничества России и стран СВА в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов. Чего только стоит факт того, что Договор к Энергетической Хартии в последнее время показал себя достаточно несостоятельным регулятором нефтегазовых отношений, естественно, данные отношения нуждаются в надлежащем международно-правовом регулировании и требуют пересмотра принципов, заложенных в вышеуказанном документе, а также в Энергетической Хартии, на которых они базируются. Но при этом видится наиболее целесообразным путь создания качественно новой международной договорно-правовой базы в области энергетической безопасности, а не путь внесения изменений или дополнений в существующую редакцию Договора к Энергетической Хартии в силу того, что энергетическую безопасность вряд ли удастся обеспечить, таксказать, «латая дыры». Данный факт подготавливает идеальный плацдарм для сотрудничества России и стран СВА в области энергобезопасности не только с целью удовлетворения своих экономических потребностей и национальных интересов, но и с целью разработки и предложения нового варианта международно-правового договора в области освоения и эксплуатации углеводородов. В своем выступлении на открытии Всемирного экономического форума в Давосе В.В.Путин подчеркнул, что «нынешняя Энергетическая хартия так и не стала работающим инструментом, который способен урегулировать возникающие проблемы. Ее принципы не соблюдают даже те страны, которые ее подписали и ратифицировали, благополучно забывают, когда нужно ее применять. Мы предлагаем заняться разработкой новой международной договорно-правовой базы в области энергетической безопасности. Реализация нашей инициативы могла бы сыграть экономическую роль, сравнимую с эффектом от заключения Договора об учреждении европейского объединения угля и стали. Я в этом нисколько не сомневаюсь. То есть наконец-то нам удалось бы связать потребителей и производителей в реальное, основанное на четкой правовой базе единое энергетическое партнерство». Кроме того, основой правового регулирования сотрудничества России и стран СВА в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов являются, как правило, двусторонние договоры, которые совершенно не учитывают комплексных реалий и политической обстановки в данном регионе. Так, в 2003 году между ОАО «НК ЮКОС» и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (КННК) было заключено соглашение по разработке технико-экономических расчетов строительства нефтепровода Ангарск–Дацин и поставки нефти в объеме 25–30 млн. т в течение 25 лет. Данное соглашение так и не было реализовано по причине проявления интереса к данному проекту Японии, а именно предложения со стороны Японии предоставить 7,5 миллиардов долларов на геологоразведочные работы и разработку новых месторождений Восточной Сибири при условии, что нитка нефтепровода выйдет на тихоокеанские берега. Исходя из этого, очевиден посыл, что наиболее уместным решением подобных вопросов сотрудничества в области освоения и эксплуатации углеводородов в регионе должно являться заключение соответствующих договоров, в которых фактически возможно противопоставление одного контрагента другому, а, соответственно, многостороннее сотрудничество в рамках многосторонних международно-правовых договоренностей в данной сфере. Представляется, что только в таком случае сотрудничество России со странами СВА будет эффективным, и международно-правовые договоры не окажутся чисто декларативными, а будут фактически реализовываться и выполнять свою функцию регулятора нефтегазовых отношений. К аналогичному выводу приходит и А.А.Конопляник, который говорит о том, что совокупность двусторонних договоров не отличается высокой однородностью и сбалансированностью их условий. Поэтому на определенном этапе возникает экономически обусловленная потребность в формировании соответствующих многосторонних международно-правовых инструментов, которые сохраняли бы все достоинства двусторонних механизмов, но в то же время были по возможности лишены их недостатков, т. е. создавали бы унифицированные «правила игры». Необходимо учитывать и тот факт, что для подписания многостороннего, а тем более юридически обязательного международного соглашения требуются определенные политические предпосылки, открытое «окно возможностей». Особенно это касается договоров, охватывающих такие обширные и базовые сферы экономической деятельности, как энергетика. На основании этого все вышеперечисленные политические и правовые предпосылки были обобщены в рамках настоящей статьи, так как их необходимо учитывать комплексно. Более того, в связи с ужесточением мировых стандартов по предельно допустимым объемам эмиссии парниковых газов (ЭПГ) перед странами СВА стоит задача поддержания устойчивых темпов экономического развития при одновременном уменьшении вредного воздействия энергоемких производств на окружающую среду. Так, например, в настоящее время Южная Корея находится на 7-м месте в мире по ЭПГ, уступая только более крупным странам – США, Китаю, России, Индии, Японии и Германии (по оценке МЭА, в 2011 г. ЭПГ в РК достигнет 162,9 млн. т углекислоты, что превысит уровень 2001 г. в 1,3 раза). Большинство из них приняли на себя обязательства по со- кращению эмиссии парниковых газов в полном объеме. В качестве примера можно привести принятие в Китае правительственного постановления о снижении уровня загрязнения воздушной среды.16 Указанный правовой аспект хоть и является сугубо национальным, тем не менее, будет способствовать развитию сотрудничества в области освоения и эксплуатации углеводородов между Россией и странами СВА. Это будет связано с объективной причиной – необходимостью перехода стран СВА на более экологически чистое сырье и, как следствие, ростом потребления с их стороны природного газа, а в силу уже изложенных обстоятельств они будут проявлять интерес именно к российским
энергоресурсам. Таким образом, проанализировав вышеописанные политико-правовые аспекты сотрудничества России и стран Северо-Восточной Азии в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов, можно сделать вывод о том, что они являются весьма существенными и ни в коей мере не уступают по своей значимости географическим и экономическим аспектам сотрудничества в данной области, в полной мере подтверждая его необходимость и актуальность, и требуют соответствующего учета при разработке концепции такого сотрудничества. В рамках данной работы определенное внимание целесообразно уделить философским аспектам сотрудничества России и стран СВА в обозначенной сфере по причине их базисности для всех последующих интеграционных надстроек в данном регионе и оценки их эффективности в рамках столкновения восточной и европейской ментальности в отношении сотрудничества в области углеводородов. Процесс расширения экономического и политического сотрудничества в Северо-Восточной Азии, а особенно в энергетической сфере, уже давно привлекает внимание широкого круга российских и зарубежных специалистов, которые многократно доказывали возможность регионализации и интеграции в рамках СВА. Значимость данного региона определяется концентрацией здесь двух из пяти мировых политических центров (России и Китая), четырех влиятельных мировых экономик (Китая, Японии, Южной Кореи и Тайваня) и наличием устойчивой заинтересованности со стороны США в сохранении своего присутствия в регионе. В связи с этим нетрудно заметить, что внутрирегиональные отношения могут приобрести глобальный характер, а проблемы региона могут в перспективе перерасти в конфликты мирового значения. Внутрирегиональные процессы можно достаточно подробно описать, но очень слож- но объяснить. СВА и сегодня остается регионом с трудно прогнозируемым будущим. Невозможно предположить, как поведут себя страны региона в ближайшей, а тем более отдаленной перспективе. Как считает В.А.Бурлаков, проблема в данном случае кроется в недостаточно проработанной методологической базе. Неофункциональный подход призван в какой-то мере компенсировать этот пробел. Появление «неофункционализма», как теоретического осмысления процессов международной интеграции, многие ученые связывают с успехами западноевропейской интеграции в 60–70-е гг. XX в., указывая на значительный прогресс в деле формирования единой Европы. Этот период даже получил название «евроэнтузиазма». «Неофункционализм» стал откликом на дальнейшую интеграцию стран – участников европейских сообществ. Естественно, это во многом определило его особенности. «Неофункционализм» изначально ориентировался на анализ тех интеграционных процессов, которые имели место в Западной Европе; возможность проявления сходных процессов в других регионах планеты даже не рассматривалась. Однако это не означает, что неофункциональный подход применим только к анализу европейской интеграции. То, что даже не предполагалось в середине XX в., сегодня, в начале XXI в., становится реальностью. Нельзя не заметить, что интеграционные процессы, характерные для Западной Европы 60–70-х гг., ныне проявляются в различных регионах планеты, в том числе и в Северо-Восточной Азии. В силу этого представляется совершенно оправданным применение неофункционального подхода для рассмотрения интеграционных процессов в СВА в рамках обозначенной области.
Безусловно, неофункционализм нельзя рассматривать как универсальное средство, способное объяснить всю сложность и многогранность процессов в Северо-Восточной Азии. Однако расширение экономического и политического сотрудничества внутри региона можно охарактеризовать как начальный период межнациональной интеграции и в полной мере проанализировать с точки зрения данного подхода.
Наибольший вклад в разработку теории «неофункционализма» принадлежит таким известным ученым, как Э.Хаас, Л.Линдберг, А.Этнози. Однако «неофункционализм» возник не на пустом месте. Его естественной предпосылкой была «функциональная альтернатива» Д.Митрани, сформулированная в 40-е гг. прошлого века. Основой концепции Митрани стала идея о необходимости максимальной деполитизации процесса интеграции. Государства, по мнению Митрани, не ограничивая своего формального суверенитета, могли бы передавать специализированным международным организациям свои определенные исполнительные полномочия для реализации своих специфических целей. Основные усилия всех государств при этом должны быть направлены на решение вопросов благосостояния, которые так или иначе являются важнейшими для всех государств.
Конечной целью интеграционного процесса, по мнению Митрани, должно стать формирование «функциональной системы, элементы которой могут начать работать и без общей политической надстройки…». В такой интерпретации функционализм предстает скорее как некая стратегия, как руководство к действию, а не полноценная философско-научная концепция интеграции. Кардинальным отличием воззрений неофункционалистов от функционализма Митрани стало неприятие тезиса об обязательной деполитизации интеграционного процесса. Под интеграцией понимается процесс, ведущий к формированию превосходящего по своим размерам какое-либо национальное государство политического сообщества с центральными органами. В результате создается система новых мощных надгосударственных институтов, которым государства-участники интеграционного процесса постепенно передают свой суверенитет и которые способны объективно и эффективно функционировать в рамках соответствующей стратегии интеграции. Как отмечает В.Козырев, в СВА до сих пор на повестке дня стоит вопрос об образовании целостного механизма обеспечения безопасности.19 Данное утверждение в полной мере справедливо и в отношении энергетической безопасности. Прав Томас Бергер, заявляя, что развивающиеся государства Азии в свое время не желали поступаться частью суверенитета в пользу наднациональных институтов. Поэтому, утверждает он, региональные институты типа Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), Асеановского регионального форума по безопасности (АРФ) и Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) оказывались слабыми и зависимыми от консенсусного решения, давая необязательные к исполнению рекомендации и налаживая неформальные отношения между лидерами. Поэтому необходимо, чтобы на начальном этапе за-
рождающейся интеграции России и стран СВА в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов были учтены уроки АСЕАН, АТЭС и др., с учетом применения основ неофункционального подхода к интеграции. Исходя из трактовки термина «интеграция», предложенной неофункционалистами, можно сделать вывод о том, что в Северо-Восточной Азии сложились предпосылки к расширению внутрирегионального экономического сотрудничества в сфере освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов с явным креном в сторону консолидации. Более того, необходимость принятия стратегических решений в отношении будущего восточного (азиатского) направления развития России стала очевидной. В этом плане нельзя не согласиться с В.Михеевым, который в своей работе «Азиатский регионализм и Россия» пишет о том, что в стратегических рамках это означает, что различия между Западной и Восточной (в широком смысле) цивилизациями требуют от России применения принципиально различных стратегических подходов по отношению к ним. Это утверждение подтверждается отсылками на явную несовместимость западного понимания развития, интеграции и сотрудничества с восточным менталитетом. Эта несовместимость уже привела Запад к тому, что профессор Самуэль Хантингтон назвал «столкновением цивилизаций». Таким образом, если Россия хочет выстроить успешную стратегию политических и экономических отношений в области освоения углеводородных природных ресурсов со странами Востока (СВА), ей необходимо будет учитывать различия цивилизационного, культурного и политического характера. Сущность этого интеллектуального вызова – предполагаемая неготовность российских экспертов и политической элиты отойти от хорошо знакомого западного политического языка, отношений и стратегических парадигм. Этот вызов можно проигнорировать, но глобальная стратегия России предполагает, что на этот вызов должен быть дан ответ. Это означает, что будущая Восточная стратегия России должна быть написана на языке и в терминах, отличающихся от привычного российской политической элите и экспертам западного политического языка. Последние десять лет российской политики проходили в условиях увеличивающегося разрыва между модернистским и постмодернистским подходом к внешней политике и к международным отношениям вообще. Модернистский подход подразумевает использование таких понятий, как власть и сила (power), межгосударственные отношения и жесткая безопасность (hard security). С другой стороны, постмодернизм предполагает интеграцию негосударственных субъектов и мягкую безопасность (soft security). Модернистского подхода придерживаются США, и он полезен в обсуждениях двусторонних отношений и «войны с терроризмом». Европа, с ее стремлением к интеграции и многосторонности, предпочитает постмодернизм. Выбор России между европейским и американским пониманием международной политики пока еще не ясен, но важность этого выбора и его политических последствий становится не столь уж значимой, когда мы поворачиваемся от Запада к Азии. Отношения, выстроенные на основе чисто модернистского подхода, свели бы сотрудничество России с азиатскими странам к опасности обострения территориальных споров с Японией и изоляционистской миграционной политике в отношении Китая. Модернизм в международных отношениях, вероятно, может привести к политической изоляции России, нехватке инвестиций, инициатив развития в экономическом сотрудничестве между Дальним Востоком страны и странами Северо-Восточной Азии, в том числе в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов. Чисто постмодернистский подход также не нашел бы никакого понимания и поддержки, поскольку его сторонники упускают из виду ряд важных проблем, например безопасность, в том числе и энергетическую. Таким образом, постмодернистское отношение к процессам интеграции в Северо-Восточной Азии явно не способно объяснить существующие там противоречия и не может служить основой для долгосрочной стратегии. Исходя из этого, необходимо выработать принципы стратегии сотрудничества России и стран СВА в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов на основании компромиссного подхода к интеграционной мотивации. При этом необходимо исходить из того, что интеграционная мотивация возникает, во-первых, там, где складываются объективные (экономические, технологические, политические, правовые и т. д.) предпосылки для ее практического применения: когда какие-либо национальные или корпоративные цели (например, обеспечение безопасности, наращивание производства и снижение издержек) могут быть быстрее и эффективнее достигнуты при интеграционном взаимодействии с другими государствами или корпорациями. Во-вторых, у людей, принимающих международные решения, должна возникнуть потребность в интеграционной мотивации, причем такое осознание может приходить позже, чем появляется возможность практического использования интеграционной мотивации.
Интеграционная мотивация как раз и включает в себя эту обязательность: национальные интересы должны учитывать интересы региона (СВА, как в нашем случае), ибо без удовлетворения последних нельзя в полной мере реализовать первые. Подводя итог всему вышеизложенному, надо сказать, что у интеграционной мотивации уже сложилась реальная основа в СВА, хотя здесь и отсутствует межгосударственная структура типа ЕС. Об этом, в частности, свидетельствуют сложившиеся объективные политико-правовые предпосылки для ее практического применения в области сотрудничества России и стран СВА в плане освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов. Более того, в ключевых странах СВА (Япония, Россия, Китай, КНР, КНДР) на академическом и деловом уровне прорабатываются такие вопросы, как создание в регионе единого энергетического кольца и транспортных коридоров в Европу (в частности, через Россию),24 и поскольку в трех странах из пяти – Россия, КНР, КНДР – все еще сильно философское социалистическое наследие, хочется верить в то, что процесс сотрудничества в обозначенной области будет проходить без существенных ментальных недопониманий.
В заключение хотелось бы отметить, что налаживание и развитие сотрудничества в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов отвечает интересам как России, так и соседних стран СВА. В настоящее время складываются основные направления, формируются проектные структуры, вокруг которых представляется целесообразным формирование схеммногостороннего сотрудничества в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов с участием стран СВА. Для России участие в них является одним
из важных направлений вхождения в интеграционное поле данного региона. Однако для создания полноценного механизма энергетической кооперации в СВА необходимы следующие условия: стабильная энергетическая политика этих стран, объективная и действенная правовая база, выражающаяся как в двусторонних, так и многосторонних международных соглашениях. Естественно, говоря о необходимости многостороннего сотрудничества России и стран СВА в области освоения и эксплуатации углеводородных природных ресурсов и его определенном преимуществе, не следует противопоставлять его двухстороннему сотрудничеству, равно как и участию стран региона в других международных структурах, выходящих за пределы СВА.